Кто же открыл Антарктиду? Капитан кук принял антарктиду за плавучие льды Прежде чем капитан кук отправился в антарктику

Джеймс Кук (\(1728\)–\(1779\)) - английский военный моряк, исследователь, картограф и первооткрыватель, член Королевского общества и капитан Королевских ВМС. Возглавлял \(3\) экспедиции по исследованию Мирового океана, все были кругосветными. Во время этих экспедиций совершил ряд географических открытий.

Первое кругосветное путешествие Дж. Кука

Барк «Индевор »

В \(1769\) г. из Лондона вышла экспедиционная барка «Индевор » («Усилие») с целью наблюдения за прохождением Венеры через Солнце. Её руководителем назначили капитана Кука, который вместе с астрономом Ч. Грином должен был заниматься изысканиями на острове Таити. В январе \(1769\) г. они обогнули мыс Горн и достигли берегов Таити. Высадив на острове астрономов, Кук занялся исследованием архипелага и попутно открыл острова Товарищества. Отправившись на поиски Новой Земли, виденной Тасманом в \(1642\) г., в октябре подошёл к восточным берегам Новой Зеландии. Более трёх месяцев плавал Кук вдоль её берегов и убедился, что это два крупных острова, разделённых проливом (позже получившим его имя). Неприязнь местных жителей не позволила ему проникнуть вглубь островов.

Далее он направился к берегам Австралии. В \(1770\) г. приблизился к неизвестному восточному берегу Австралийского материка (называвшегося в то время Новой Голландией). К августу этого же года Кук достиг его северной оконечности. Всему восточному побережью материка он дал название Новый Южный Уэльс, а Австралию объявил собственностью Англии. Кук первым исследовал и нанёс на карту около \(4\) тыс. км её восточного побережья и почти весь (\(2300\) км) открытый им Большой Барьерный риф .

На материке Кук увидел странных животных с длинными ногами и сильным хвостом. Эти животные передвигались прыжками. Когда Кук спросил у местных жителей, как называются эти животные, те ответили «не понимаем», что на языке аборигенов звучало как «кангаро». Так и появилось название - кенгуру .

Через пролив Торреса Кук прошёл к острову Ява и, обогнув мыс Доброй Надежды, \(13\) июля \(1771\) г. вернулся домой, потеряв из-за тропической лихорадки \(31\) человека. Благодаря разработанной им диете никто из команды не болел цингой. Первое кругосветное плавание Кука длилось немногим более трёх лет, после которого ему присвоили звание капитана \(I\) ранга.

Второе кругосветное путешествие Дж. Кука

Во время первой кругосветной экспедиции Куку не удалось обнаружить к югу от Австралии большой Южный материк. Чтобы окончательно выяснить, существует или нет этот материк, английское правительство снарядило новую экспедицию под командованием капитана Кука в составе двух кораблей - «Резольюшен » («Решение») и «Адвенчер » («Приключение»).

Из Англии корабли вышли в \(1772\) г. Достигнув мыса Доброй Надежды, они направились на юг. Вскоре похолодало, стали встречаться плавучие льды, появился туман. Встретив сплошное ледяное поле, Кук вынужден был повернуть на восток. После многочисленных попыток пробиться к югу Кук повернул на север. Он пришёл к твёрдому убеждению, что обширной земли у Южного полюса не существует. Это ошибочное заключение было опровергнуто лишь в \(XIX\) в. русскими мореплавателями Беллинсгаузеном и Лазаревым.

«Резолюшен» и «Адвенчер» в заливе Матавай (Таити). Картина. \(1776\)

Плавая в Тихом океане, Кук снова посетил остров Таити, входящий в архипелаг Общества (Товарищества), открыл много новых островов, в том числе Новую Каледонию. Второе плавание Кука длилось \(3\) года и \(18\) дней.

Третье кругосветное путешествие Дж. Кука

Спустя некоторое время Кук принял предложение стать во главе новой экспедиции, которая должна была пройти из Тихого океана в Атлантический вдоль берегов Северной Америки. В \(1776\) г. на судне «Резольюшен » и новом корабле «Дискавери » («Открытие») он отправился в третье и последнее путешествие.

Долгое время корабли плавали в тропической части Тихого океана. Там удалось открыть несколько новых островов. Потом Кук направился на север. Вскоре с кораблей снова заметили землю. Это были неизвестные тогда Гавайские острова .

Островитяне встретили англичан дружелюбно: они принесли много фруктов, съедобных кореньев, пригнали свиней, помогали матросам наливать бочки пресной водой и грузить их в шлюпки. Учёные - члены экспедиции - отправлялись для своих исследований вглубь островов.

От Гавайских островов корабли взяли курс на восток, к берегам Америки, а затем пошли вдоль них на север. Выйдя через Берингов пролив в Северный Ледовитый океан, они наткнулись на сплошные плавучие льды. Кук решил вернуться на зимовку к Гавайским островам. На этот раз англичане не поладили с местным населением и восстановили гавайцев против себя. В ожесточённой схватке капитан Кук был убит.

«Гибель капитана Кука». Картина Шона Лайнхэна

Путешествия Джеймса Кука дали много нового для развития науки о Земле. Он проник дальше своих предшественников в южные широты. В его экспедициях принимали участие учёные-натуралисты, собравшие разнообразный научный материал о природе и населении многочисленных открытых им островов. Его плавания ценны для развития географической науки тем, что они уточнили знания о южных частях Атлантического, Индийского и Тихого океанов.

Источники:

Зададимся вопросом: что есть суша? В Географическом энциклопедическом словаре, 1988 года издания, говорится, что суша — это часть земной поверхности, не покрытая морями и океанами, то есть материки и острова. Есть и добавление: «В понятие суши обычно не включают озера и водохранилища». А ледники? Кое-где на картах они подписаны синим цветом, кое-где черным. Не оттого ли разнятся цифры общей площади суши? В одних источниках — 29,2 процента поверхности Земли, в других — 25. Вопрос, конечно, в некоторой степени, теоретический: ну какая разница — считать ледники сушей или водным объектом? Но из-за этой неопределенности случались в истории географии забавные казусы...

Ближе всего в XVIII веке с ледяными горами и холмами познакомились участники второй кругосветной экспедиции Джеймса Кука, среди которых были и два натуралиста — Иоганн и Георг Форстеры. Знаменитый английский мореплаватель и немецкие ученые не считали льды — глетчерные (лед ледников) и фирновые (лед снежников) — горной породой и за сушу их не принимали. Такая точка зрения, что лед — вода в твердом состоянии и не более, — стоила Куку... неоткрытия Ледяного континента.

30 января 1774 года шлюп «Резолюшн» достиг рекордной для того времени южной широты — 71° 10", и в дневнике капитана появились необычные для южного — водного — полушария Земли строки:

«В 4 часа утра на юге заметили ослепительно белую полосу — предвестник близких ледяных полей. Вскоре с грот-мачты увидели сплошной ледяной барьер (выделено мною — В. Ш.). простиравшийся с востока на запад на необозримом пространстве. Вся южная половина горизонта сияла и сверкала холодными огнями. Я насчитал 96 вершин и пиков вдоль кромки ледяного поля. Некоторые из них были очень высоки...» (Дж. Кук. Путешествие к Южному полюсу и вокруг света. М., 1948.)

Что увидели Кук и Форстеры в тот ясный день на горизонте, воспринимается географами неоднозначно. Одни считают, что путешественники узрели барьер шельфового ледника, примыкающего к современному Берегу Уолгрина. Другие географы, к примеру Константин Марков (К. Марков. Путешествие в Антарктиду. М. 1957.), были уверены, что «видеть материк на расстоянии 150 км он, конечно, не мог».

А назови Кук сплошной ледяной барьер Берегом, быть бы ему первооткрывателем самого южного материка Земли. Первое географическое название на будущем Ледяном материке — Земля Тринити (Троицы) появилось лишь в XIX веке, когда англичане Уильям Смит и Э. Брансфилд 18 января 1820 года (по старому стилю) увидели выходы скальных пород в районе современного Антарктического полуострова. На два дня раньше обнаружили сушу Белого материка Фаддей Беллинсгаузен и Михаил Лазарев, но они «ледяному полю, усеянному буграми» и «матерому льду чрезвычайной высоты», как и Кук, наименование не дали, хотя и стали открывателями Антарктиды.

Впоследствии мореплаватели в Антарктике не раздавали географические названия высоким природным объектам, сложенным глетчерными и фирновыми льдами. Так в XIX и XX веках на картах красовались «о. Изумрудный», «о. Дагерти», «о. Нимрод», «о. Победа», открытый советскими полярными исследователями в 60-е годы. Эти острова были подписаны черным цветом, хотя и оказались гигантскими айсбергами, довольно быстро после их открытия разрушенными морем и потеплевшим воздухом.

Мореплаватели прошлых веков за сушу принимали лишь те участки земной поверхности, которые были сложены скальными или рыхлыми горными породами, а белые и голубые ледяные горы они считали «окаменевшей водой». Хотя и Г. Форстер и Дж. Кук в январе 1775 года на острове Южная Георгия «видели, как отсюда в море выносило небольшие глыбы льда, и слышали сильный треск более крупных масс, которые, видно, раскалывались в глубине бухты» (Г. Форстер. Путешествие вокруг света. М., 1986.). Так что и Кук и Форстер вполне могли связать в единое целое многочисленные ледяные острова близ Южного полярного круга с материком или огромных размеров островом, от которого они откалывались в теплый период года.

По иронии судьбы среди участников антарктической экспедиции Кука находился семнадцатилетний юноша Ведидей (О"Хедиди у Г. Форстера), родившийся на тропическом острове Болабо-ла (Борабора) архипелага Общества. Парень до встречи с Форстерами и Куком никогда не видел ни снега, ни льда, столь хорошо знакомых европейцам. Но это не помешало болабольцу в декабре 1773 года назвать увиденный огромный ледяной барьер «Военуа Тита», то есть «Белая Земля».

Георг Форстер, услышав про «Белую Землю», пытался доказать необразованному юноше, далекому от физической географии высоких широт, что высокие ледяные горы, как и низкие поля пакового льда, — всего лишь вода в твердом состоянии. Натуралист даже подводил любознательного юношу к бочке с пресной водой, где после заморозков образовался лед. Жаль, что во второй кругосветной экспедиции Кука не было гидрогеолога, который бы рассказал Ведидею, а заодно и Форстеру с Куком, что высокие ледяные острова образуются не из воды в жидкой фазе, а из твердых атмосферных осадков — снега, снежной крупы, града — которые наблюдательный Ведидей называл «белыми камешками».

Если для зоркого болабольца высокие ледяные острова, сияющие горы и холмы на юге планеты были «Белой Землей», то ученому Г. Форстеру «казалось, будто перед ними обломки какого-то разрушенного мира или, может, уголок ада, каким его описывают поэты».

Если Ведидей открыл для аборигенов архипелага Общества «Белую Землю», о которой он красочно рассказывал на острове Таити, то Кук для европейцев обнаружил «Землю Сандвича», принятую им за северный выступ искомого ими самого южного континента Земли. Увы, «Земля Сандвича», благодаря усилиям Ф. Беллинсгаузена и М. Лазарева в 1820 году, превратилась в острова Южные Сандвичевы, а «Белая Земля» Ведидея уже в XIX веке стала Белым континентом под названием «Антарктида». Даже в архипелаге Земля Франца-Иосифа появилось ведидеевское название — «Белая Земля». Не зря все же в Библии сказано: «Утаено от мудрых и открыто младенцам».

О невезучем Куке, мудрых Форстерах и юноше Ведидее я невольно вспомнил 14 сентября 1997 года на Южном острове в Баренцевом море, где в горах Лазарева обнаружил озеро, не показанное ни на одной из топографических карт. Площадь ледникового озера в то время была около 350 квадратных метров, а глубина более 30 метров.

Оно образовалось на месте отступившего за последние 45 лет почти на 700 метров ледника Васнецова, точнее, его юго-западного языка, спускавшегося в начале 50-х годов до отметки 300 метров над уровнем Баренцева моря. Озеро имело необычный — темно-зеленый — цвет. Но в горах Лазарева меня заинтересовало не столько новое ледниковое озеро, сколько деградирующий из-за потепления климата ледник Васнецова. Местами из-под фирна обнажился светло-голубой глетчерный лед, смятый в причудливые складки.

Жаль, что подобные складки не видели Кук, отец и сын Форстеры. В начале XX века складчатость в одном из шельфовых ледников в районе Земли Адели отметил австралийский геолог Дуглас Моусон. Складки самой разнообразной формы встречаются и в глетчерных льдах, нашпигованных порой обломками скальных, полускальных и рыхлых пород, а также пузырьками воздуха прошлых эпох. Но еще ни один натуралист, географ или геолог не зафиксировал складки во льдах морского, озерного или речного происхождения.

Глядя на складчатую «белую землю» ледника Васнецова и его детище — новое Изумрудное озеро, мне уже было несложно дать трактовку термина «суша». Для меня, как и для юного Ведидея, суша — это участок земной поверхности, не залитый водами морей, океанов, озер, рек и болот, а также их льдами в холодный период года. И я вполне разделяю точку зрения юного полинезийца, что ледники есть белая земля, сложенная льдами снежных надувов, снежников и ледников.

Для русского гидрогеолога Нестора Толстихина все эти льды являются не только «твердой фазой воды», но и «льдистыми горными породами». Так что Ведидей и Н. Толстихин воспринимали глетчерный лед как горную породу, слагающую сушу, хотя болаболец никогда не ходил в школу, а Нестор Иванович был доктором геолого-минералогичсских наук и знал толк в горных породах...

Было бы приятно сообщить, что по возвращении в Англию Кук стал героем дня. Но, по-видимому, это было не так. Что касается широкой публики и Королевского общества, для них значимыми персонами были Банкс и Соландер. Именно они привезли свидетельства, доказательства и сувениры из тех экзотических и чарующих земель на другом конце света, все трофеи, все шкуры животных и птиц, о которых мир ничего не знал, невиданные доселе рыбы, бесчисленное количество неизвестных насекомых и сотни законсервированных растений, неизвестных в Европе. Было подсчитано, что несчастный Паркинсон, натуралист-рисовальщик, успел до своей смерти сделать свыше 1500 рисунков и набросков неизвестных представителей флоры и фауны. И не возникало сомнения, что Банкс и его ученые заслуживали всяческой похвалы: в самых тяжелых условиях они замечательно справились со своей работой, а их достижения в естествознании были превзойдены, быть может, только Дарвином. Поэтому Банкс и его друзья грелись в лучах славы, в то время как Кук многими рассматривался как человек, который просто перевозил их с места на место.

К тому же, конечно, прием, оказанный им, соответствовал их характеру. Банкс, богатый молодой член высшего общества, имел много влиятельных друзей, любил, чтобы к нему относились как к знаменитости. Кук же, скорее сдержанный, холодный, страстно стремящийся защитить свою личную жизнь от посторонних глаз, по мере сил избегал яркого света известности. Очевидно, он был равнодушен к всеобщим похвалам. Он был настроен на выполнение своих целей, достиг их, и это было главным вознаграждением, о котором он помышлял.

Но даже для Кука было крайне приятным то одобрение, которое исходило от профессионалов, единственных людей, которые были действительно способны оценить величие его свершений. Лорды Адмиралтейства, обычно сдержанный и необщительный клан, когда дело доходит до присуждения заслуженной награды, осыпали Кука такими похвалами, что он, должно быть, нашел их слегка обременительными. На самом деле похвалы только казались непомерными: если учесть достижения Кука, никакая похвала для него не была бы слишком высокой.

Не было сомнения, что теперь начальство Кука считало его величайшим исследователем и мореплавателем эпохи. Безусловно, его «неподходящее» происхождение и долгие годы службы простым матросом были забыты, теперь он был одним «из них», близким и настоящим другом тех, кто вместе с ним ходил по коридорам морской власти. Но в то же самое время – и без всякого цинизма – принималось во внимание, что Кук теперь был ценнейшим средством в деле манипулирования общественным мнением. Необычайный успех, которого он достиг, свидетельствовал о проницательности и прозорливости тех, кто выбрал подходящего человека для этого великого риска, а именно – самих Их Светлостей.

Такому огромному достоянию, как это, нельзя было позволить ржаветь в бездействии. Немедленно после возвращения Кук получил повышение и стал коммодором, и под его начало поступило судно Его Королевского Величества «Скорпион». Ясно было, что у Адмиралтейства нет намерения допустить, чтобы Кук плавал на его борту; это было просто временное назначение, средство, с помощью которого он содержался на полном окладе, в то время как был волен посвятить себя более жизненно важному делу – подготовке к новой экспедиции в Южные моря.

Не совсем ясно, кто был вдохновителем или что послужило первопричиной второй экспедиции. Некоторая таинственность окутывает зарождение этой идеи. Иногда такие проекты кажутся выросшими из ничего, затем постепенно их начинают обсуждать, затем слух о них распространяется за пределы страны, и они приобретают некоторую определенность и внезапно оказываются широко и повсеместно принятыми, и идея становится реальностью. Безусловно, Королевское общество приложило к этому свою руку – они считали себя полуправительственной организацией и представляли собой мощную силу в обществе. Несомненно, позиция самого Кука была далека от пассивной в этом вопросе: подобно всем великим первопроходцам, стоило ему вкусить радости и удовлетворения от проникновения в неведомое, и он бы никогда не успокоился, пока снова не вступил бы на этот путь. Несомненно, что ведущие географы того времени, в особенности Александр Далримпл, который продолжал верить в свою идею Южного материка, стали бы торопить организацию второй экспедиции. Но всем понятно, что реально принимали решения только лорды Адмиралтейства.

Быть может, они думали о возможности того, что Кук и в самом деле натолкнется на мифический Южный материк, или на какую-нибудь другую страну, или остров, не открытые до сих пор, и присоединит их с его обычной оперативностью к Британской короне; интригующе приятная и вовсе не невозможная мысль, поскольку Южные моря оставались в своем большинстве неизведанными. Более вероятно, что они сказали Куку, что он должен отправиться в другое героическое путешествие для открытий – и не важно, в каком направлении он отправится, – которые принесут новое доверие, честь и славу ему и его стране, а заодно и им, лордам Адмиралтейства.

В подтверждение подобной точки зрения следует заметить, что при втором путешествии, самом страшном, какие когда-либо предпринимались, Кук не получил специальных инструкций. Можно мимоходом отметить, что никто никогда бы не предпринял такое путешествие еще раз, потому что, когда Кук закончил его, в высоких широтах южного океана мало что осталось открывать.

Нет сомнения в том, что Кук получил карт-бланш относительно того, куда он должен был плыть и что он должен был делать. Это можно доказать. В дневнике своего первого путешествия он писал:

«Я надеюсь, не будет превратно понято, если я приведу свое мнение о том, что наиболее доступный метод совершать дальнейшие открытия в Южном море – это войти тем путем, что ведет в Новую Зеландию, вначале достигнув мыса Доброй Надежды. Оттуда следовать южнее Новой Голландии к заливу Королевы Шарлотты, где снова освежить запасы воды и дров, позаботившись о том, чтобы покинуть это место в конце сентября или начале октября самое позднее, когда у вас будет все лето. Затем пройдя сквозь пролив, возможно, с преобладающими западными ветрами плыть в восточном направлении в таких высоких широтах, какие вам будут угодны, и если вы не встретите земли, у вас будет достаточно времени, чтобы обогнуть мыс Горн до конца лета. Но если по каким-то причинам вы не встретите континент, или у вас появятся другие цели, направляйтесь на север и, посетив несколько уже открытых островов, продолжайте плыть с пассатами назад к западу в поисках того, о чем упоминалось ранее, – таким образом открытия в Южном море будут завершены».

(В начале этого отрывка есть некоторая путаница. На самом деле Кук имел в виду, что следующая экспедиция должна плыть до Кейптауна, а затем прямо к проливу Кука в Новой Зеландии, откуда он собирался отправиться в воды Антарктики.)

Поскольку это в точности тот маршрут, которым должен был идти Кук, не вызывает сомнения, что Адмиралтейство было полностью согласно с ним. Они также охотно удовлетворили две просьбы Кука: его корабль должен быть больше «Индевора», который он считал слишком тесным; а для безопасности, удобства и взаимной поддержки в экспедицию должно быть отправлено второе судно.

Поскольку Кук нашел «Индевор», если не считать его размеров, чрезвычайно подходящим для его целей, Адмиралтейство закупило на верфях Уитби еще два судна типа «угольщиков» – «Маркиз де Гранби» водоизмещением 462 тонны и штатом 118 матросов и «Маркиз де Рокинхем» водоизмещением 350 тонн и штатом 83 человека. При передаче военно-морскому флоту они были укомплектованы личным составом под названиями «Дрейк» и «Рейли»; однако благоразумие восторжествовало. Испанцы все еще имели значительные претензии в Тихом океане – выражаясь проще, они считали его своей частной собственностью – и полагали, что эти два имени нанесли бы почти такое же оскорбление испанцам, как и сами Дрейк и Рейли почти за два века до этого. Поэтому кораблям дали новые названия – «Резольюшен» (решительность) и «Эдвенчур» (смелое предприятие, риск).

Помощниками Кука должны были стать: некий лейтенант Купер, дальний родственник старого покровителя Кука Паллисера, и лейтенанты Пикерсгилл и Кларк, которые были с ним на «Индеворе» и еще раньше с Уоллисом на «Долфине». Теперь они отправлялись в свое третье кругосветное путешествие, так что у Кука не было недостатка в опытных помощниках. Капитаном «Эдвенчура» должен был стать Тобиас Фюрно, очень опытный офицер, который уже плавал вокруг света с Уоллисом. Его помощников звали Шенк и Кемп.

Банксу и его окружению, состоящему из ученых и слуг, было предложено присоединиться к этой экспедиции. Утверждали разное: предложение исходило от лорда Сандвича (в те времена первого лорда), и от Королевского общества, и от самого Банкса. Это не имеет значения: Банкс, со своим богатством и заново установленными связями с правящей верхушкой того времени, был крайне влиятельным молодым человеком и был одобрен.

Увы, долгий период, когда им восхищались в высших кругах лондонского света, по-видимому, оказал значительное воздействие на его здравомыслие. Он с самого начала решил, что именно он, Банкс, будет управлять путешествием и решать, куда они должны плыть и сколько оставаться в том или ином месте. Кроме того, он хотел взять с собой не менее пятнадцати человек, в том числе двух музыкантов, играющих на рожке, для его собственного обучения. И наконец, когда он увидел «Резольюшен», он высказался, что джентльмену не пристало подниматься на его палубу. У него хватило наглости намекнуть, чтобы ему предоставили более крупный корабль; вполне понятно, что подобный намек Адмиралтейство немедленно отвергло. Тогда он предложил, чтобы расширили большую каюту на «Резольюшен» и построили ложную палубу над существующей, чтобы предоставить ему и его окружению, а также всему научному оборудованию столько места, сколько им потребуется. На это изумленное Адмиралтейство согласилось.

Пока проводились эти перестройки, у Кука, занятого наблюдением за всеми приготовлениями к экспедиции и набором команды для плавания, произошли неприятности. Официальный вариант его судового журнала с «Индевора» готовился к публикации. Но сам Кук не был допущен к столь тонкой литературной работе, поскольку был простым грубым моряком, а ведущее светило из литературных кругов и закадычный друг доктора Джонсона – некий доктор Джон Хоксуорт был призван, чтобы навести необходимый лоск, – либо обманным путем сам получил это поручение, – и если верно было второе, то ради гонорара в 6000 фунтов за эту работу, целое состояние по тем временам, стоило смошенничать.

Хоксуорт был педантичным идиотом с необузданным воображением, и конечным результатом его работы явилась пародия на то, что написал Кук. Предполагалось, что с Куком будут проводиться консультации. Но Хоксуорт не обратил на это внимания, издал журнал таким, каким он у него получился, игнорируя возражения Кука и не дав ему возможности просмотреть или отредактировать его перед публикацией. К счастью для Кука, перед тем как вышла книга, он был в море. Заметим мимоходом, что некий доктор Биглхоул выпустил неадаптированное издание журнала Кука за несколько лет до этого. Этот вариант настолько лучше, ибо кажется невероятным, что кто-нибудь, кроме профессиональных историков, когда-либо захочет прочитать книгу Хоксуорта.

В то же самое время у Кука произошли неприятности с Королевским обществом, члены которого выразили свое разочарование результатами прохождения Венеры. Верно, что большая часть их критики была направлена на Грина, но Грин был мертв, и Кук чувствовал необходимость вступиться за него, и делал это с таким гневом и горечью, что его реплики были исключены из официального выпуска Журнала.

А тем временем перестройка на борту «Резольюшен» была закончена. Ее влияние на устойчивость корабля было гибельным. Центр тяжести корабля сместился, и он готов был опрокинуться даже в относительно спокойном море. Лоцман, проводящий его по Темзе, отказался поднять все паруса, чтобы судно не перевернулось, и сказал, что будь он проклят, если корабль вообще выйдет в море. Лейтенант Кларк, который участвовал в этом весьма устрашающем испытании, писал: «Клянусь, я пошел бы в море и в лохани, если понадобится, или на „Резольюшен“, если вам это понравится, но должен сказать, я считаю, что это самое ненадежное судно, которое я когда-либо видел или о котором слышал».

Очевидно, Адмиралтейство думало точно так же, потому что оно приказало отвести его обратно в док и убрать все новые надпалубные постройки. Сообщали, что Банкс, увидев это, «ругался и топал ногами на верфи как сумасшедший» и написал в Адмиралтейство, обругав всех за их поступок и требуя, чтобы тотчас же предоставили более крупный корабль. Похоже, Адмиралтейство уже было сыто по горло Банксом, его нахальством и неоднократным проявлением мании величия, и ему указали, что данная экспедиция устраивается не только для его пользы, а если он думает, что это так и он руководитель и начальник всего предприятия, то он глубоко ошибается. Банкс отправился в частную экспедицию в Исландию. Однако интересно, что дружба между ним и Куком не пострадала: когда Кук возвратился из своего второго путешествия, никто не встречал его так тепло и восторженно, как Банкс.

Ученых и художников, которые в полном составе отбыли с Банксом, надо было кем-то заменить. Возглавлял группу ученых знаменитый немецкий натуралист Джон Рейнхолд Форстер, сварливый и узколобый ханжа, который жаловался на все и на всех с того момента, как взошел на корабль. Но он был настоящим ученым, в этом нет сомнения. С ним был его сын Джордж, с более приятным характером, которому предстояло выполнять функции художника-натуралиста. Уильям Ходжез был приглашен в качестве художника-пейзажиста; также был взят в команду астроном из Совета по долготе, некий Уильям Уэллс, который вместе с Куком должен был испытать качества хронометра нового типа, измеряя долготу в море. (Другой астроном, Уильям Бейли, выполнявший те же задачи, находился на борту «Эдвенчура».)

13 июля, через год и день после того, как Кук вернулся на «Индеворе», «Резольюшен» и «Эдвенчур» отплыли из Плимута.

Путешествие на юг, в Кейптаун, прошло относительно спокойно. Кук потерял одного матроса, упавшего за борт, а Фюрно – двух матросов, которые заразились лихорадкой во время остановки на островах Зеленого Мыса. (Еще раньше они сделали остановку на Мадейре, чтобы набрать свежих фруктов и овощей и, конечно, пополнить запас мадеры.)

В Кейптаун они прибыли 30 октября. К огорчению Кука, запасы, заказанные заблаговременно, еще не прибыли, и ему пришлось около месяца их ожидать. Пока он находился там, он узнал новости о действиях французских кораблей в Индийском и Тихом океанах. Ходил слух о том, что два корабля из Маврикия обнаружили землю в южном направлении от Маврикия, но это было не так, но на 48-й параллели южной широты, вот это было верно. Два других французских судна, под командованием некоего Мариона Дюфрена, прибыли в Новую Зеландию в марте 1772 года. В июне их руководитель был убит маори в заливе Пленти, и французы уплыли обратно, дав острову название Острель-Франс и объявив его владением французского короля, не зная, что Кук уже объявил его владением Британской короны. Но в отличие от Кука они не обошли остров кругом и не нанесли его на карту.

Находясь в Кейптауне, Форстер встретил прославленного шведского ботаника, бывшего ученика Линнея, Андерса Спармана и попросил разрешения Кука взять его с собой. Тот дал согласие. О беззаботном отношении к путешествиям в те времена может свидетельствовать то, что человек, занимающийся ботаникой в Кейптауне, может почти случайно попасть на корабль, который, как его заранее предупредили, в последующие два года будет находиться далеко от цивилизованных мест.

Полностью укомплектовав запасы продовольствия для длительного морского путешествия – среди груза был всевозможный скот обоих полов для расселения по островам Тихого океана, 22 ноября оба корабля вышли в море. Первоначальным намерением Кука было попытаться найти остров со странным названием – остров Обрезания. Кук полагал, что это остров; разумеется, он мог бы оказаться полуостровом легендарного Южного материка. Считалось, что он находится около 1700 миль к югу от мыса Доброй Надежды и был замечен капитаном Буве, а у него была репутация человека, которому можно верить; возможно, что этот остров каким-то образом связан с недавно открытым островом Кергелена, который находился приблизительно на той же широте, но значительно восточнее, – может быть, он являлся частью Южного материка.

Куку не удалось найти остров Обрезания, и вряд ли этому можно было удивляться. На самом деле он существует – теперь он известен под именем остров Буве, но это невообразимо маленькая точка в бескрайних просторах Южной Атлантики. В течение двух или трех недель при штормовой погоде Кук бороздил море в поисках этого ускользающего от него острова и в конце концов пришел к заключению, что его не существует. Ясно, что, какие бы координаты этого острова ни получил Кук, они оказались бы неверными, потому что при помощи нового и исключительно точного хронометра Кендалла, который у него был, Кук определил местоположение даже самых мелких островов в Атлантике с абсолютной точностью. Однако Кук не считал, что время пропало зря: он точно установил, что в этом районе нет ни части Южного материка.

Хотя и приближался разгар лета в этих широтах, холода были уже очень сильными, и матросы надели куртки из толстого сукна, а скот умирал от холода, и примерно в середине декабря показались первые айсберги. Кук решил бросить еще один взгляд на окрестности в поисках этого ускользающего острова, чтобы затем отказаться от дальнейших поисков.

В Рождество было холодно, но погода стояла хорошая. Команда, как сухо отметил Кук, «была склонна к празднованию Рождества на свой собственный манер, потому что для этой цели они копили выпивку в течение некоторого времени, и я тоже увеличил им порцию их ежедневной выпивки… радость и хорошее настроение царили на всем корабле». Джон Форстер прокомментировал так: «Дикий гвалт и пьянство».

В начале января, оставив все надежды найти землю Буве, Кук повернул корабли сначала на юго-восток, а затем на юг, вниз к антарктическим областям, чтобы сделать первое глубокое зондирование в поисках неведомого континента Далримпла. Повсюду были айсберги, невиданные плавучие острова, возвышающиеся над корабельными мачтами, острова, окрашенные самыми необычными сочетаниями пастельных тонов, чаще всего голубовато-зеленых, хотя иногда встречались и лиловые, и розовые. Некоторые айсберги были совсем небольшими, не больше корабля, другие достигали двух миль в диаметре. Поскольку снег и туман не мешали видимости, айсберги не представляли опасности. В это время года здесь почти круглые сутки достаточно света, и опасности не было, если корабль не слишком близко подходил к ним. Айсберги дрейфовали дальше на север, подводная часть их подтаивала от сравнительно теплой морской воды, и часто случалось, что из-за подводной эрозии ледяная глыба внезапно теряла устойчивость и опрокидывалась на бок.

Теперь проблемой стала нехватка питьевой воды, и простое ее решение было найдено благодаря льду. Когда они встретили ледяное поле, состоящее из глыб льда разумных размеров, была спущена шлюпка, и на корабль привезли лед. Кук упоминает, что они привезли около пятнадцати тонн. Когда его растопили, оказалось, что в нем совсем не содержится соли, но были явные отличия от обычной воды настолько, что у всех, кто пил ее, распухли миндалины в горле. По мнению Форстера, – и он, по-видимому, был прав, – это было из-за того, что во льду не содержится следов свободного кислорода, который входит в состав нормальной воды.

17 января 1773 года впервые в истории корабли пересекли Южный полярный круг. На следующий же день они встретили первое поле пакового льда, то есть льда, образовавшегося в результате замерзания верхнего слоя морской воды, в отличие от айсберга, который происходит из ледников на суше. Вскоре поля пакового льда простирались до горизонта и становились такими толстыми, что дальнейшее продвижение стало невозможным. Кук снова направился на север, вполне удовлетворенный: если Южный материк Далримпла существовал, то он все сильнее сжимался в размерах.

В начале февраля «Резольюшен» и «Эдвенчур» плыли в сравнительно мягком климате и теплой воде в районе 48° южной широты в поисках острова Кергелена. Поиски, и они были весьма интенсивными, ничего не дали; сегодня можно сказать, что это и неудивительно, потому что Кук искал не в том месте. У него была правильная широта – 48° южной широты, но указания насчет долготы отсутствовали. Куку сказали, что остров Кергелена лежит к югу от Маврикия, и он знал, что долгота Маврикия была 57°30" восточной долготы. Остров Кергелена на самом деле находится на 70° восточной долготы, так что Кук производил свои поиски в сотнях километров западнее от его действительного положения.

Погодные условия теперь были крайне неблагоприятными. Постоянно дули штормовые юго-западные ветры, и оба «угольщика» из Уитби были ужасно истрепаны огромными волнами. В редкие, очень редкие перерывы между штормами корабли были окутаны густым туманом, и во время одного из таких туманов 8 февраля «Резольюшен» и «Эдвенчур» потеряли друг друга. В течение трех дней, как было заранее условлено, «Резольюшен» курсировал по этому району, делая выстрелы из сигнального орудия каждый час в течение дня и зажигая огонь по ночам. Но им не удалось найти «Эдвенчур». Кук не волновался. Он предвидел, что подобное могло произойти, и назначил встречу в заливе Королевы Шарлотты в Новой Зеландии. Он не беспокоился относительно перспектив «Эдвенчура» доплыть туда – Тобиас Фюрно был отличным моряком и штурманом.

Погодные условия были столь плохи, что самой очевидной и самой простой вещью, которую мог бы сделать Кук, было воспользоваться юго-западными ветрами и плыть напрямик к проливу Кука в Новой Зеландии, но, если Кук решился на исследование, простых и очевидных решений для него не существовало. Он повернул «Резольюшен» на юго-восток и снова направился в полярные воды. Погода продолжала оставаться ужасной, и Кук не осмелился завести свой корабль так далеко на юг, как 17 января (между прочим, если бы он смог это сделать именно на этой долготе, ему удалось бы открыть Антарктиду, потому что именно здесь часть Земли Уилкса лежит севернее Южного полярного круга).

Но Кук в течение трех недель путешествовал на восток, если можно употребить это слово, в отвратительных погодных условиях, приблизительно вдоль 60-й параллели, хотя в одном случае он достиг 62° южной широты и оказался всего в трехстах милях от Земли Уилкса. (17 января он был намного ближе к Антарктиде.) За это время он не встретил ни единого клочка земли, даже самого незначительного островка – ничего, кроме вечного, льдистого, вздымаемого штормовыми ветрами морского простора. И только 17 марта Кук направил «Резольюшен» на северо-восток к Новой Зеландии. Он был весьма удовлетворен. Он ничего не открыл, но установил неопровержимый факт: где бы этот великий Южный материк – если он действительно существовал, он постоянно уменьшался в размерах – ни находился, он несомненно не был расположен в южных широтах между Южной Африкой и Новой Зеландией. Можно сказать, Кук установил, что Южный материк не находится в этом регионе Индийского океана; оставалось удостовериться – не лежит ли он в Южной Атлантике или южном районе Тихого океана. Следует постоянно иметь в виду, чтобы суметь оценить потрясающий масштаб и размах свершений Кука, что никто до него не исследовал находящиеся на крайнем юге воды Индийского, Атлантического или Тихого океанов. Кук же должен был исследовать все три океана за это одно поразительное путешествие. И это, отметим, после двух огромных центральных районов Тихого океана, которые он уже исследовал. Первое путешествие, и меньшее из двух, однако, имело такой масштаб, что легко охватывало землю величиной с Австралию. Размеры второго, которые перенесли его почти от Антарктиды до экватора и за много тысяч миль от Новой Зеландии на восток, к острову Пасхи, были столь велики, что их трудно постичь: несомненно, это была величайшая исследовательская экспедиция, которая когда-либо предпринималась в Тихом океане.

Первоначальным намерением Кука было плыть напрямик к проливу Кука и встретиться там с Фюрно в заливе Королевы Шарлотты, но он передумал и направился к первой безопасной и доступной ему якорной стоянке – Туманному заливу на юго-западе Южного острова, который он заметил при первом плавании. Мнимым поводом для этого было стремление исследовать природные ресурсы этой территории и оценить возможности этого залива как порта. Настоящей же причиной почти наверняка было желание дать команде отдохнуть и восстановить силы. Они проделали 117-дневное – почти четырехмесячное – путешествие, во время которого не видели земли. Четыре месяца при низких температурах и трудном море. Джон Форстер, хотя и склонный вечно жаловаться, даже в лучших условиях, был, вероятно, прав, описывая это путешествие как серию невзгод, одна страшнее другой.

Через шесть недель, когда команда полностью отдохнула и была готова к плаванию, Кук поплыл на север на встречу с Фюрно, которого нашел наслаждавшимся жизнью в прекрасных спокойных водах залива Королевы Шарлотты, со снятым с «Эдвенчура» такелажем, и в предвкушении очень приятной зимы, проведенной в этом идиллическом раю. Благодаря благоприятным и очень сильным ветрам Фюрно совершил крайне быстро переход с того места, где они потерялись, до Тасмании – расстояние более трех тысяч миль – за двадцать шесть дней. Он плыл на юг вдоль восточного побережья Тасмании, чтобы решить раз и навсегда, существует ли пролив между ней и Австралией; по каким-то непонятным причинам он со своими офицерами пришел к выводу, что такого нет и это только очень глубоко вдающийся в сушу залив. Кук поверил его словам и не поплыл проверять сам – у него не было для этого причин.

Должно быть, к значительному замешательству Фюрно, Кук приказал ему установить обратно весь такелаж на «Эдвенчуре» без промедления. Он не собирался бездельничать всю зиму в этом заливе. Они пришли сюда исследовать, и будут исследовать хотя бы для того, чтобы доказать, что работа продолжается и с приходом зимы. Участок, который он собирался изучить, простирался к востоку и северу от Новой Зеландии, значительно большая часть этого района оставалась девственной территорией для изучения.

«Резольюшен» и «Эдвенчур» покинули залив Королевы Шарлотты 7 июня, прошли через пролив Кука и направились почти прямо на запад, так ничего и не обнаружив. Тогда они повернули немного севернее, надеясь отыскать остров Питкерна, который был открыт Картером в 1767 году, но Кук был вынужден изменить планы, когда 29 июня к своему испугу узнал от Фюрно, который сам в это время страдал от приступа подагры, что на борту «Эдвенчура» один человек умер, а двадцать были серьезно больны. Кук немедленно поднялся к нему на борт и обнаружил, что и другие члены команды находятся в плохом состоянии. К огорчению и гневу Кука, во всех случаях причина была одна и та же – цинга. И все это просто потому, что Фюрно не удосужился установить антицинготную диету, на которой настаивал Кук. Надо отметить, что в то же самое время на борту у Кука ни один человек не был болен.

Кук оставил свои планы исследований на ближайшее время и повернул на Таити. Благополучие команды «Эдвенчура» было намного важнее, чем поиск новых островов, необходимо было как можно быстрее доставить больных в безопасное и защищенное место, а таким ближайшим известным Куку раем в этой части Тихого океана был остров Таити.

Ровно через две недели Кук совершил свою вторую высадку на остров Таити. Поскольку он был озабочен тем, чтобы как можно быстрее достать свежие запасы фруктов и овощей, он сделал первую остановку в Вайтерпиа-Бей на юго-востоке острова. Это было совсем недалеко от его последней стоянки на этом острове. Пока они находились вне гавани, покупая фрукты у таитян с лодок, ветер упал, и мощное течение смело «Резольюшен» и потащило его на коралловый риф, и несмотря на все усилия Кука и его команды, столкновение с рифом казалось неизбежным, но в критический момент подул чудотворный береговой бриз и унес судно от коралла. Спаррмен, шведский ботаник, удивлялся спокойствию Кука и отсутствию паники среди команды даже в минуту опасности, но он был шокирован языком Кука. В другом отчете говорилось, что кризис был столь суровым, что Кук был вынужден приводить себя в чувство с помощью бренди. Это представляется маловероятным.

Кук не сумел достать свежих фруктов в Вайтепиа-Бей. И вместе с «Эдвенчуром» он проплыл вокруг острова и вернулся на старую якорную стоянку «Индевора» в Матаиеа-Бей. Кука вместе с пятнадцатью офицерами и матросами, которые были с ним на борту «Индевора», ожидал шумный прием. Старая дружба была возобновлена и укреплена, и новая завязана с такой скоростью, что мы находим в записи из дневника Форстера следующие горькие сетования: «Большое число женщин из самых низов общества были приведены нашими моряками и оставались на борту на закате».

На месте прежнего форта Венера были установлены палатки, туда отнесли больных с борта «Эдвенчура», где их и лечили. Кук настоял на том, чтобы в их рацион входило как можно больше фруктов и овощей, столько, сколько они могут съесть, и такое лечение имело быстрый и замечательный эффект. Через месяц Кук решил, что команда «Эдвенчура» готова снова отправиться в море, и поскольку он пришел на Таити в основном, чтобы поправить здоровье матросов, он, как обычно, не был расположен медлить.

Кроме того, он хотел пуститься в дальнейший путь по двум другим неотложным причинам. Как в Вайтепиа, так и в Матаваи невозможно было раздобыть свежего мяса: свиньи, которые населяли остров в огромных количествах, были почти полностью истреблены. Но, как узнал Кук, на Хуахине и Раиатеа, двух островах, которые он посещал раньше во время первого путешествия, припасов можно было найти сколько угодно. Во-вторых, время поджимало. Он хотел установить точное местонахождение группы островов, которые были открыты Тасманом в середине прошлого века, – Тасман назвал их Амстердам, Роттердам и Миддлбург, а затем вернуться в залив Королевы Шарлотты, чтобы быть готовым отправиться оттуда в ноябре на летнее исследование высоких широт.

«Резольюшен» и «Эдвенчур» отплыли в начале сентября с запасом воды, дров и таким количеством овощей и фруктов, которое они смогли увезти; с ними также были двое юношей, которые должны были служить переводчиками: Одидди, молодой человек с Бора-Бора, и Омаи с Раиатеа, который плыл на борту «Эдвенчура». И снова Кук отметил, что радость, с которой они прибыли на Таити, была омрачена их печалью при расставании с этим островом. Как прежде, рыдающие таитяне умоляли их не уезжать; как прежде, залив кишел лодками, набитыми плачущими местными жителями.

Их первой целью был Хуахине, который Кук посетил за три года до этого. Прием был такой же теплый, как и при прежнем визите. Они смогли достать там не менее трех сотен свиней, так что проблемы со свежим мясом и солониной были решены на длительное время. Остальные запасы они раздобыли на Раиатеа, так что, когда корабли покинули острова Общества, они были снабжены провизией даже лучше, чем когда покидали Англию.

Кук взял курс на запад с небольшим уклоном на юг. 24 сентября они увидели два маленьких острова, которые Кук не счел достойными исследования. Он назвал их острова Херви и проплыл мимо. (Это была часть большого архипелага, носящего ныне название острова Кука.) 1 октября они прибыли на первый из трех островов, открытых Тасманом; Миддлбург – это имя теперь заменено оригинальным Эуа.

Кук и его матросы были первыми белыми людьми, которых видели жители Эуа, но если говорить об отношении туземцев, то они словно нашли давно потерянных родственников. Их доброта, гостеприимство и дружелюбие были огромны настолько, что это казалось невероятным. Даже на своем возлюбленном Таити Кук не встречал ничего подобного. Их угощали обедом, устроили для них праздник и водили по острову, показывая его. Островитяне достигли, как отмечал Кук в своем дневнике, более высокой ступени развития, чем любой другой народ в Тихом океане. Один из членов экипажа писал, что они были прекрасным народом на прекрасном острове. Вся пахотная земля была тщательно обработана, разделена на аккуратные квадратные делянки с пересекающими их тропинками. Их дома представляли собой самое чистое жилище, которое Кук когда-либо видел в Тихом океане, с безукоризненно чистыми тростниковыми циновками на полу. Это был девственный, здоровый, счастливый и изобретательный народ, благородный даже в своей торговле, – Кук писал, что они стремились скорее отдать, чем получить, такое утверждение он не смог бы сделать о туземцах любого другого острова в Тихом океане. Астроном Уэллс писал, что это были самые веселые и радостные создания, которых он когда-либо видел. Кук с немалым удивлением отмечал, что мужчины и женщины не только ели вместе, что было запрещено на Таити, но мужчины были настолько галантны, что первыми предлагали пищу женщинам.

Оттуда они поплыли к большому острову, который Тасман назвал Амстердам, теперь он носит свое первоначальное название Тонгатабу. На нем их ждал такой же исключительно теплый прием, как на Эуа. Здесь они тоже смогли заключить быстрые и очень выгодные торговые соглашения и так же, как на Эуа, не встретили ни одного туземца с оружием. Но Спаррман, который оказался обладателем столь же ханжеского, мелочного и сварливого характера, как и его друг Форстер, внес весьма мрачную ноту, потребовав, чтобы выяснили, почему, если этот народ так замечательно миролюбив, повсюду он встречал множество военных дубинок. По-видимому, ему не пришло в голову, что эти дубинки могли служить для оборонительных целей только против пришельцев с других островов: островитяне с Эуа и Тонгатабу, с их развитой и интенсивной системой земледелия, были сравнительно зажиточным народом и должны были представлять очень заманчивую добычу для более бедных племен с соседних островов.

Когда 8 октября оба корабля покинули остров, их трюмы ломились от фруктов и овощей, и к тому же они везли с собой – живыми – три сотни голов домашней птицы и примерно сто пятьдесят свиней. Возникает желание сравнить оба корабля со скотными дворами.

Из-за поразительного гостеприимства, оказанного им, Кук дал этим островам название острова Дружбы, но, хотя оно до сих пор в ходу, они более – и официально – известны как острова Тонга.

Через две недели корабли были поблизости от Хоукс-Бей на восточном побережье Северного острова Новой Зеландии, получив большой ущерб от южных и юго-западных штормовых ветров, что сделало почти невозможной попытку пробиться южнее к проливу Кука. Впоследствии штормовые ветры превратились в настоящий шторм, настолько сильный, что «Эдвенчур» был унесен в море, при этом Кук потерял с ним связь ночью 29 октября.

Куку удалось пробиться к мысу Паллисер – юго-восточной оконечности Северного острова и ко входу в пролив Кука, когда, к его огорчению, ветер переменился на северо-западный и сделал вход в пролив почти невозможным. Кук был отнесен сначала на юго-восток, потом на юг, вдоль восточного берега Южного острова на такое расстояние, что он серьезно думал о том, чтобы найти гавань где-нибудь поблизости, а не идти к заливу Королевы Шарлотты. К несчастью, у него не было выбора – там была назначена встреча с Фюрно, так что Кук пробивался на север против изменявшихся встречных ветров, пока не нашел укрытие в бухте в самом проливе Кука, непосредственно за мысом Паллисера, на южном конце Северного острова. Если бы он знал, что это могло бы служить некоторым утешением за тот майский день три с половиной года назад, когда он проскочил мимо Сиднейского залива, не обратив на него внимания, потому что теперь, в поисках защиты от шторма, он наткнулся на роскошную естественную гавань Порта Николсона, в которой теперь находится столица Новой Зеландии Веллингтон.

Ветры успокоились, и на следующий день «Резольюшен» прибыл в залив Королевы Шарлотты. Там не было следов «Эдвенчура», но Кук и не ожидал его там увидеть раньше чем через несколько дней. Они ждали в заливе около трех недель, и за это время узнали интересную и крайне неприятную новость: маори, живущие в этих краях, с которыми Кук и его матросы были в хороших отношениях, были каннибалами, потому что, пока англичане находились здесь, местные военные отряды маори прибыли из набега на своих неприятелей – маори из залива Адмиралтейства, принеся с собой тело врага, которое они приготовили и съели с большим наслаждением на глазах испуганных наблюдателей с «Резольюшен».

В конце этих трех недель Кук решил, что он больше не может ждать: чтобы проникнуть на любое расстояние в полярные воды, он должен идти в разгар лета или вообще не ходить, и если он будет тянуть дольше, будет слишком поздно. Поэтому он оставил письмо для Фюрно в бутылке, где написал, что по возвращении из приполярных областей он, по всей вероятности, направится к острову Пасхи, а потом на Таити, предоставляя Фюрно самому решать, возвращаться ли в Англию или попытаться встретиться с ним где-нибудь в Тихом океане; отсутствие каких бы то ни было сроков делало это предложение очень оптимистичным.

Поскольку Фюрно больше не встретится в рассказе о Куке, по-видимому, это самое подходящее место, чтобы вкратце рассказать, что с ним произошло. После того как его корабль был разлучен с «Резольюшен» во время шторма, он был отброшен в открытое море на значительное расстояние на север и восток, и ему пришлось несколько дней пробиваться обратно к восточному побережью Северного острова. Когда корабль приблизился к нему, то вошел в Толага-Бей, первый порт, в который Кук вошел в Новой Зеландии во время своего первого путешествия – для пополнения запасов воды и дров, а затем двинулся в залив Королевы Шарлотты. К несчастью, встречные ветры не позволили ему войти в пролив Кука до 30 ноября, а Кук покинул залив Королевы Шарлотты 25-го – они разошлись всего на несколько дней.

Фюрно бросил якорь в бухте Королевы Шарлотты и провел там две недели, ремонтируя «Эдвенчур». Затем 16 декабря он послал на сушу шлюпочную команду, состоящую из двух офицеров и восьми матросов, собрать столько овощей и зелени, сколько они смогут. Они не вернулись. Поисковая партия, которая отправилась за ними на следующий день, обнаружила, что все люди были убиты и съедены маори.

Пришедший в ужас от этого случая Фюрно решил вернуться в Англию. Он крайне быстро проделал переход до мыса Горн – всего за один месяц, а затем остановился в Кейптауне, прежде чем пуститься в обратный путь в Англию.

Кук же, покинув залив Королевы Шарлотты, плыл на юг в течение почти десяти дней, затем изменил курс на юго-восточный; после недели хода этим курсом он встретил первые айсберги, и через два-три дня они уже занимали все пространство от горизонта до горизонта. Температура упала ниже нуля, а способы обогрева на борту «Резольюшен» были столь примитивными, что внутри кают было почти так же холодно, как на верхней палубе. Форстер-старший особенно – в его защиту можно привести тот факт, что он жестоко страдал от ревматизма, – горько сетовал на условия в его каюте, которая находилась позади главной мачты, где и ветер, и ледяная вода могли, по-видимому, проникать внутрь. Форстер обрадовался, когда начался туман, что в сочетании с многочисленными айсбергами, плавающими в непосредственной близости, сделали положение очень опасным и заставили Кука снова повернуть на север.

Он недолго радовался – за неделю до Рождества погода улучшилась, и Кук снова повернул «Резольюшен» на юг. 21 декабря «Резольюшен» пересек Южный полярный круг, и это было во второй раз в истории, и оба раза это сделал Кук. В Рождество они все еще продвигались к югу, и Форстер-старший в своем дневнике за этот день писал, что не знает, расстраиваться ли ему из-за страданий, которые приносит ему эта ледяная антарктическая пустыня, представлявшаяся ему адом, или из-за «отвращения, проклятий и ругани», которые окружали его со всех сторон, потому что команда «Резольюшен» праздновала Рождество традиционным морским способом.

К тому времени испытаний было достаточно и для Кука. Он писал: «Наши веревки превратились в проволоку, паруса в картон или жестяные листы, и шкивы быстро замерзали в блоках, так что от нас требовались нечеловеческие усилия, чтобы поднять или опустить топсель. Холод был таким сильным, что его почти невозможно было выносить, все море было покрыто льдом, на нем господствовал сильный шторм, и все было окутано густым туманом. При всех этих неблагоприятных обстоятельствах было естественно, что я подумал о возвращении в более северные районы». Итак, он повернул на север, в более теплые сороковые широты, и, вероятно, как раз вовремя, потому что Джордж Форстер, сын старшего, или ноющего Форстера, писал, что и здоровье и дух команды достигли низшего уровня. Его отец и по меньшей мере дюжина знакомых превратились в полных инвалидов и были неспособны работать из-за ревматизма – хотя у его отца, по-видимому, руки не пострадали, потому что сетования продолжались каждый день на страницах его дневника. Если учесть, что вся внутренность корабля была пропитана влагой и сыростью, удивительно, что страдающих ревматизмом было так мало. Форстер-младший продолжал, что вся команда испытывала слабость и выглядела больной и даже сам капитан Кук был бледен и худ, потому что полностью лишился аппетита.

Четырнадцать дней Кук вел корабль на север, но как только убедился, что его команда снова в порядке, к невероятному ужасу Форстера-старшего, снова повернул «Резольюшен» на юг. Когда Кук приступал к выполнению какой-нибудь задачи, его трудно было заставить свернуть в сторону; если Южный материк существует, он его найдет. Он не сказал своим офицерам и матросам, каково их место назначения, по той простой причине, что сам этого не знал. Форстер в отчаянии писал: «Не может быть ничего столь удручающего, как полное незнание того, куда мы направляемся, что без видимой причины постоянно держится в секрете ото всех людей на корабле».

В третий раз пробиваясь между айсбергами и ледяными полями, Кук направил свой корабль за Южный полярный круг. Беспримерное ледяное мужество Кука хорошо сочеталось с полярными пустынями, которые его окружали. Немногие капитаны наших дней со стальными судами, обладающими мощными моторами и высокой маневренностью, смогли бы повторить то, что совершил Кук на своем неуклюжем «угольщике» в тот давно прошедший январский день 1774 года, находясь во власти любой причуды ветра или течения, окруженный со всех сторон айсбергами и едва ли способный устанавливать паруса выгоднейшим образом, уже не говоря о том, чтобы поднять или опустить паруса, потому что они заледенели и были как стальные листы, потому что веревки уже были не веревками, а обледенелыми тросами. Но вот что в точности сделал Кук – он не остановился на Южном полярном круге.

Он продолжал двигаться на юг еще четыре дня, а затем 30 января 1774 года остановился, натолкнувшись на твердое и непроходимое паковое поле, простирающееся от горизонта до горизонта. Координаты этого места были 71°10" южной широты и 106°34" западной долготы. Это была самая южная точка, которой достиг Кук. Никто до него не бывал южнее. Стоит, между прочим, отметить, что с тех пор и до нашего времени, более двухсот лет спустя, ни один корабль не проникал южнее в этом районе.

В своем дневнике капитан признается, что не жалел о том, что сам принял решение, идти ли ему еще дальше на юг. Эта фраза из его дневника, наверняка самая цитируемая, дает нам наиболее откровенное – действительно, единственно откровенное – утверждение, которое Кук когда-либо делал о себе и о том, что толкнуло его на беспримерную серию подвигов и открытий: «Я, который надеется, что честолюбие ведет меня не только дальше, чем любого другого человека до меня, но по мере того, как я полагаю возможным идти, я не жалею, что встретился с этим препятствием».

Стоит сказать, что судьба сыграла с Куком весьма жестокую шутку, ибо он не смог открыть Антарктиду – каким бы это было триумфом, венчающим всю его легендарную карьеру. Но даже когда он повернул назад, он был всего в двухстах милях от ближайшего берега. Никем не было отмечено или высказано, что самая крайняя южная точка, до которой добрался Кук, находилась значительно южнее – в некоторых случаях более чем на триста миль, чем приблизительно половина береговой линии Антарктиды. Между приблизительно 170° восточной долготы – на этой долготе находится Южный остров Новой Зеландии – и 10° западной долготы, которая проходит на полпути между Кейптауном и восточным побережьем Южной Америки, – приблизительная полуокружность береговой линии Антарктиды в высоких широтах Индийского и Атлантического океанов проходит между Южным полярным кругом и 70° южной широты. Надо напомнить, что Кук проник к югу далее 71° южной широты. Если бы он проделал это свое самое южное проникновение в районах, о которых мы говорили выше, он, без сомнения (если ему бы повезло с паковыми льдами) добрался бы до берегов Антарктиды. Но так случилось, что Кук предпринимал свои попытки в высоких широтах Тихого океана, где береговая линия Антарктиды сильно отступает на юг, в некоторых местах по меньшей мере на семьсот миль дальше к югу, чем в Атлантике. Но открыл ли он Антарктиду или нет, его путешествие в январе 1774 года все равно останется одним из наиболее невероятных среди всех предпринятых человеком.

Таким образом, бесспорно доказав, что мифического материка Далримпла не существует ни в Индийском, ни в Тихом океанах, – имелась еще ничтожная вероятность, что очень небольшой материк может быть найден в Южной Атлантике, – Кук, к превеликому облегчению Форстера-старшего, повернул «Резольюшен» на север.

Теперь перед ним встал вопрос: что делать дальше? Он совершил в Индийском и Тихом океане практически все, что наметил, и прекрасно мог бы направиться к дому. Мыс Горн находился не слишком далеко, и он мог оказаться в Атлантике всего через несколько недель. Либо, если бы он пожелал, он мог бы отремонтировать корабль и провести зиму в Кейптауне, а потом сделать новый рейд в полярные районы следующим летом. Но ни один из этих вариантов не был по душе Куку. Когда исследовательская лихорадка попадает в кровь человека, недуг развивается единственным путем – он постоянно усугубляется, а Кук представлял собой неизлечимый случай. Кроме нескольких островов с несовсем ясным местоположением, вся южная часть Тихого океана оставалась неизведанной пустыней. Что может быть очевиднее? Какие дальнейшие действия были бы самыми подходящими в данном случае?

Кук собрал своих офицеров и матросов – если он хочет продлить путешествие еще на год, самое меньшее, что он может сделать, это дать им возможность выразить свое мнение, – и изложил свои предложения. Он хочет отыскать землю, предположительно открытую Хуаном Фернандесом в восточной части Тихого океана, а затем отправиться на остров Пасхи. (У Кука не было большой веры в то, что он их найдет. Источником сведений о существовании и положении первого был не кто иной, как сам Александр Далримпл, а доверие Кука к нему достигло крайне низкого уровня; остров Пасхи существовал, в этом не было сомнения, но, как писал Кук, о его местоположении «были столь разнообразные указания, что у меня почти не было надежды его отыскать».) Из того места, где они находились, он предложил идти через Тихий океан на запад, ни один путешественник прежде по этому маршруту не плавал. Затем он намеревался идти к Новой Зеландии, снова пересечь Тихий океан, обогнуть мыс Горн к ноябрю, а потом провести лето в высоких широтах юга Атлантики, а затем через Кейптаун плыть домой. В перечислении это не выглядит столь колоссальным. На самом деле это было огромное путешествие, которое нельзя было совершить меньше чем за одиннадцать месяцев.

Не было ни одного голоса против: все, по-видимому, были в восторге от этих планов. Дело в том, что для моряка Королевского флота, и в те времена, и теперь, самый прекрасный вид на землю открывается тогда, когда на нее смотришь со сходен. Быть может, они были настолько счастливы, что избежали ледяных объятий Антарктиды, что добровольно и радостно готовы были согласиться на все, что угодно. Более вероятно, что многие из них сами страдали от исследовательского нетерпения. Но вероятнее всего, они понимали, что составляют элиту, участвующую в свершениях, которые до них никому не удавались, и именно они своими руками делают историю, а такие вещи случаются, потому что их почти обожествляемый капитан заставляет их случаться. Трудно в точности определить, какое действие личность Кука производила на его команду, но совершенно ясно, что этот эффект лежал где-то между «огромным» и «колоссальным». Свою роль сыграл и огромный престиж, который им давал сам факт службы на «Резольюшен»: через пятьдесят лет после этого, когда некоторые из молодых людей, бывших на борту, состарились, им стоило только сказать: «Я плавал с капитаном Куком», и они сразу превращались в особых людей.

Земля Хуана Фернандеса – и это никого не удивило – так и не материализовалась: для Кука авторитетное заявление Далримпла, что она находится там-то, с такими-то и такими-то координатами, было гарантией того, что она не существовала. 23 февраля исследователь пришел к заключению, что этой земли просто нет, и он взял курс в том направлении, где, по его мнению, с большей вероятностью должен был находиться остров Пасхи.

Именно в этот момент возникли серьезные опасения за здоровье Кука. Он испытывал колоссальное физическое и душевное напряжение, большую часть времени в ходе этого плавания он провел в Антарктиде, подвергался жестокому холоду на палубе. Да и нездоровая пища не способствовала хорошему самочувствию. Теперь он слег в постель с коликой желчного пузыря, его организм не принимал никакой пищи и лекарств, и его состояние быстро ухудшалось, превращаясь из серьезного в критическое. По-видимому, он страдал от какой-то инфекции желчного пузыря. И несомненно, только преданное и неустанное внимание со стороны корабельного врача – его звали Паттен – спасли ему жизнь.

Когда 12 марта на горизонте возник остров Пасхи, Кук снова появился на палубе, еще слабый, но идущий на поправку. «Резольюшен» проплыл вдоль берега в поисках естественной гавани, но ее не было. Команда корабля стояла вдоль борта и с удивлением смотрела на массивные каменные статуи, которыми был усеян весь остров: некоторые стояли на склонах холма, некоторые – на массивных каменных платформах. Когда члены экспедиции высадились на берег, они нашли еще много статуй, лежащих на боку и почти полностью заросших высокой травой. Туземцы, оказавшиеся вполне дружелюбными, не имели ни малейшего представления, кто и когда построил эти статуи. Теория Кука о том, что полинезийцы не способны к искусству и технике и не могли вырезать из камня и поднять эти гигантские статуи, и, следовательно, это работа каких-нибудь прежних, более развитых цивилизаций, ныне исчезнувших, несомненно, правильна. Но происхождение знаменитых каменных идолов Пасхи и сегодня остается загадкой.

Остров Пасхи оказался плохим источником провианта. Им даже не удалось раздобыть там пресной воды. Кук решил плыть на Маркизские острова, открытые испанцами почти за два столетия до этого; он хотел уточнить их положение, которое было неясным, и надеялся пополнить там продовольственные запасы. По дороге на Маркизские острова Кук снова заболел, его жизнь снова находилась под угрозой. Но уход преданного врача помог ему поправиться. 7 апреля показались Маркизские острова, и на следующий день «Резольюшен» бросил якорь в Вайтаху-Бей на острове Техуата.

Островитяне оказались очень дружелюбными, и хотя свежего мяса раздобыть не удалось, фруктов было изобилие, были и некоторые овощи. Что особенно поразило англичан, а мнение на борту было, по-видимому, единодушным, – это внешний вид маркизцев. Стройные и грациозные люди, кожа которых была такой светлой, что женщин и детей можно было легко принять за европейцев, были самой красивой расой, которую Кук и его команда встречали не только в Океании, но и во всем мире.

Теперь Кук направился к местам, которые, по существу, стали его вторым домом, – на Таити. После девятидневного плавания, которое проходило через острова Туамоту – широко разбросанную группу коралловых атоллов, Кук пытался высадиться на одном из них, но туземцы дали понять, что не желают присутствия чужеземцев, поэтому он продолжил свой путь и 22 апреля бросил якорь в Матаиеа-Бей на Таити.

Прием был обычный – восторженный. Остров, на котором оставался едва ли не один поросенок, когда они покидали его в последний раз, теперь был полон этими животными. Кук купил их столько, что пришлось сколачивать на берегу хлев для свиней. Он уже ощущал недостаток товаров для обмена, но обнаружил прекрасный заменитель валюты – большое количество красных перьев, которые они набрали предыдущей осенью на островах Дружбы; тогда Кук не знал, что красный считался священным цветом таитянского бога Оро, а красные перья, которых, как оказалось, невозможно было раздобыть на Таити, были необходимым атрибутом для исполнения некоей религиозной церемонии.

Пока Кук и часть его офицеров и ученых были на берегу, их пригласили стать зрителями самого необыкновенного зрелища, происходившего в соседней бухте, где теперь находится столица Папеэте. Таитяне готовились к высадке на соседний остров Муреа, вождь которого восстал против Таити: это была генеральная репетиция в костюмах. Многочисленный военный флот, состоящий из сдвоенных лодок, заполнил весь залив. Некоторые из этих лодок почти не уступали в длине «Резольюшен». На корме этих судов были сооружены помосты для воинов, вооруженных копьями, дубинками и огромным запасом камней. (Поразительная вещь, во всей Полинезийской Океании – и нигде больше в мире – камни были самым распространенным наступательным оружием.) Считая гребцов, которые тоже вступали в бой в случае необходимости, на каждой лодке было около сорока воинов. Кук насчитал не менее 160 лодок; кроме того, он заметил почти столько же более мелких лодок, которые он счел за суда, развозящие боеприпасы, и транспортные лодки.

В отчетах того времени описывается, насколько велики были некоторые из этих военных лодок: на них помещались гребцы и воины числом до двух сотен, и это представляется весьма правдоподобным. В любом случае зрелище было впечатляющее, когда сотни лодок и тысячи воинов выстраивались на военный смотр.

Кук из осторожности не стал ждать начала военных действий. На этот раз отъезд был особенно болезненным, потому что Кук сказал им печально, что никогда не вернется на Таити. На самом деле он вернулся через три года.

С Таити они пошли на Хуахине и Раиатеа в архипелаге островов Общества, известные им почти как Таити. Там они запаслись провиантом, и там же изнывающий от тоски по дому Одидди вернулся к своей семье. Оттуда они поплыли на запад, к островам Дружбы. Прошли мимо острова, которому они дали название острова Палмерстона, кораллового атолла из архипелага Кука. Несколько дней спустя они подошли к более крупному острову, где были встречены градом стрел и камней, и не смогли сойти на землю. Остров Савидж (Дикий) – так назвал его Кук, и за дело, потому что если бы он быстро не перешел с одного борта на другой, то был бы пронзен стрелой. Потомки метателей камней, кстати, утверждают, что их предки были убиты, а народ Ниуэ – первоначальное название острова, которое он носит и в наши дни, – на самом деле был достаточно дружелюбен.

Кук отправился к островам Дружбы, население которых, как оказалось, столь же дружелюбно, как и жители Таити. Когда он вернулся в эти места три года спустя, то провел не менее трех месяцев, праздно курсируя между этими островами, по всей видимости не находя сил покинуть их. Но в данном случае он не задержался. Уже настал конец июня, он хотел обогнуть мыс Горн в ноябре, а перед этим решил поискать группу островов между островами Дружбы и Австралийским побережьем, о существовании которых заявляли и Кирос, и Бугенвиль. От островов Дружбы – Тонга – Кук направил «Резольюшен» на запад с небольшим отклонением к северу и прошел мимо островов Фиджи, которые лежали чуть севернее его маршрута. Первый остров из Больших Киклад – так назвал этот архипелаг Бугенвиль – остров под названием Маэво, показался 17 июля. И начиная с этого момента Кук находился в лабиринте из островов – всего их здесь было около восьмидесяти: архипелаг Большие Киклады растянулся на пятьсот миль – огромное поле для приложения картографического таланта Кука.

Оказалось, что на Больших Кикладах встретились две расы, две культуры – полинезийцы и более темнокожие негроидные меланезийцы. Они заметно отличались темпераментами: бескомпромиссная враждебность к чужестранцам, по-видимому, была чертой характера только меланезийцев. Когда Кук совершил высадку на двух преимущественно меланезийских островах, Малекула и Эрроманга, он был встречен с холодной враждебностью, которая на Эрроманге превратилась в горячую, когда туземцы попытались завладеть лодками с «Резольюшен». В воздух полетели камни, туземцы пустили в ход копья и стрелы; матросы с «Резольюшен» были вынуждены прибегнуть к мушкетам, чтобы спасти свою жизнь. Несколько туземцев были убиты, многие ранены; два английских моряка также получили ранения.

В этом Кук винил только себя: «Мы вошли в их порты и попытались высадиться на сушу самым мирным образом. Если бы это удалось – все хорошо, если нет – мы бы все равно высадились на берег и защищались, благодаря превосходству нашего оружия. Как иначе могут они рассматривать нас, кроме как захватчиков их страны?» Эта тема не раз встречается в дневниках Кука. В отличие от подавляющего большинства своих соотечественников – и европейцев вообще – он очень хорошо осознавал и чувствовал то, что они силой вторгались в жизнь народа, который был совершенно счастлив до их появления, силой брали то, что по праву принадлежало другим, и что с течением времени пришествие белого человека может нанести вред и принести разрушение этим народам Океании. Подобная мысль по-настоящему пугала Кука: парадоксально, или это только так кажется, но, когда дело доходило до быстрого присоединения новых территорий к владениям короны, не было никого среди первооткрывателей, кто мог сравниться с Куком. Но на самом деле нет никакого парадокса, всего лишь извечная борьба между долгом и совестью.

Полинезийская часть Больших Киклад встретила Кука совсем иначе. Он отчаянно нуждался в воде и дровах и попытал счастья на самом южном из больших островов группы – Танна, на котором находился действующий вулкан. Он был заселен полинезийцами, и хотя первоначальный прием был холодным, в конце концов завязались дружеские отношения, несмотря на то что один из туземцев был убит часовым без явных причин.

Туземцы острова Танна стремились к торговле, и Кук сумел, к своему удовольствию, пополнить запасы свежего мяса. Когда Кук после этой самой приятной стоянки в Океании покинул остров, по дружелюбию он приравнивал их к таитянам и туземцам островов Дружбы; он должен был записать два наблюдения: он считал Танну самым плодородным островом в Тихом океане, что приписывал вулканическому пеплу, регулярно выпадающему на остров, и, кроме того, он назвал его самым красивым местом, которое он когда-либо видел. Такое замечание из уст Кука, убежденного «таитянина», действительно большой комплимент.

Кук направился на север, чтобы совершить еще один обход Больших Киклад и закончить их нанесение на карту, затем повернул на юг в сторону Новой Зеландии. По мнению Кука, Бугенвиль, французский первопроходец, едва коснулся этой группы островов, в то время как он, Кук, посетил все крупные и многие мелкие острова и провел доскональную топографическую съемку и все нанес на карту, не забывая раздавать новые имена, когда проплывал мимо. Соответственно Кук полагал, что имеет на это больше прав, чем Бугенвиль, и дал всему архипелагу название Новые Гебриды и присоединил его к владениям короля. До сих пор этот архипелаг преимущественно английский – часть англофранцузского совместного владения.

Они шли на юг до 3 сентября, когда увидели гористый остров, выросший прямо перед ними из моря. На севере был виден ряд опасных рифов и отмелей, поэтому Кук направился вверх, вдоль восточного берега, пока не нашел подходящую якорную стоянку. Туземцы этих островов – незнакомая Куку раса – оказались очень гостеприимными, и «Резольюшен» простоял там около недели. На земле, где Кук нашел очень похожих на австралийцев обитателей – дружелюбный и очень смешливый народ, процветало интенсивное земледелие.

Во время этой стоянки Кук взобрался на гору и обнаружил, что этот остров, имеющий форму спины кита, был около тридцати пяти миль в ширину. Когда они снова пустились в плавание, то были удивлены его протяженностью с юга на север – примерно двести пятьдесят миль. Кук сообразил, что, если не считать Новой Зеландии, это, должно быть, самый большой остров в Океании, и, как обычно, он был прав. Проигнорировав его местное название Балад, Кук заменил его Новой Каледонией.

10 октября они наткнулись на маленький, необитаемый, но плодородный остров, который Кук назвал Норфолк. Они остановились на нем ровно настолько, чтобы успеть присоединить его к владениям британского короля, а затем направились дальше, вдоль западного побережья Северного острова в залив Королевы Шарлотты, куда и прибыли 18 октября.

В заливе они провели три недели, запасаясь водой и дровами и приводя «Резольюшен» в наилучшее состояние перед следующим длинным этапом путешествия – вокруг мыса Горн в Кейптаун, раньше которого они не смогут нигде запастись провиантом. По стволам деревьев, распиленных пилой, Кук понял, что здесь побывал еще какой-то корабль. Послания, которое он оставил для Фюрно, не было на месте. Используя язык графических представлений, Кук смог узнать от маори приблизительную дату отплытия «Эдвенчура».

Кук заметил, что маори изменились с тех пор, как он в последний раз был здесь, почти год тому назад. Тогда они были дружелюбны, общительны; теперь же были сдержанны, застенчивы, осторожны. И только когда Кук доплыл до Кейптауна и получил письмо, оставленное для него Фюрно, и узнал о случае каннибализма, он понял, что маори из залива Королевы Шарлотты имели причины для опасений.

«Резольюшен» покинул залив 10 ноября и пошел на юго-восток до тех пор, пока не оказался на тысячу миль южнее начальной точки, затем повернул на восток, очень быстро пройдя путь до Кейптауна, оставив сильные западные ветры позади себя, приблизительно в районе 55-й параллели. Фюрно проделал примерно тот же путь, и ни тот, ни другой капитан не встретили следов материка Далримпла.

Путешествие до Кейптауна прошло без приключений. Кук записал даже, что оно было скучным. Они провели Рождество в районе Терра-дель-Фуэго, где собирали растения, делали карту, набирали запасы воды и пищи, а затем 29 декабря обогнули мыс Горн и направились в Атлантику.

Последней целью Кука было пересечь Южную Атлантику в высоких широтах, где, по его убеждению, напрасно было искать землю – часть большого Южного материка, о существовании которого высказывались Далримпл и другие известные географы, настолько уверенные в его существовании, что даже заранее нарисовали его карту. Поэтому Кук снова продвигался в глубь районов льда, жестокого холода и густых слепящих туманов. Он открыл Южную Георгию – безжизненный, голый и грустный остров льда и снега, лишенный населения и совершенно не пригодный ни для какой цели, но это, несомненно, не помешало Куку сойти на берег и присоединить его к британским владениям. Затем он обнаружил бесполезную группу островов, которую тоже присоединил, и назвал их Южными Сандвичевыми островами, а южнее их – еще один безжизненный клочок суши, названный им Южный Тул.

Помимо этого Кук искал везде и повсюду, но не нашел и следа той земли Далримпла, не говоря уже о Южном материке, по причине, ставшей уже давно очевидной для Кука, – ее просто здесь не было. Последние пару недель Кук искал остров Обрезания Бувье и не смог его найти. Его новый маршрут скрестился с тем, по которому он проходил примерно два года назад, когда впервые пересек Южный полярный круг. Он обогнул земной шар в районе столь высоких широт, что подобное путешествие считалось абсолютно невозможным, и окончательно похоронил мечту Далримпла, доказав, что никакого Южного материка не существует. Куку поставили задачу, или, если хотите, он сам себе ее поставил, и он ее выполнил.

Теперь пришло время плыть домой, хотя бы из-за того, что ему уже ничего не оставалось исследовать в Южном полушарии. 21 марта он доплыл до Кейптауна, где предстояло провести ремонт, что заняло пять недель. Там ему передали письмо, оставленное Фюрно, из которого он узнал о трагедии, разыгравшейся в заливе Королевы Шарлотты.

Обратный путь «Резольюшен» лежал через остров Св.Елены и Азорские острова. 30 июля 1775 года корабль бросил якорь в Спитхеде, через три года и одиннадцать дней после начала путешествия, которое до сих пор остается величайшей географической экспедицией.

14 февраля 1779 года погиб выдающийся английский мореплаватель XVIII века Джеймс Кук. Об обстоятельствах его смерти на Гавайских островах 235 лет назад знают, наверное, все, и многие — благодаря известной песне Владимира Высоцкого "Почему аборигены съели Кука".

После этого кажется не таким уж важным, как сложилась дальнейшая судьба спутников Кука после его гибели. Между тем, со смертью командира его экспедиция не прекратились, а продолжалась еще долгих 20 месяцев, похоронила на Камчатке еще одного своего начальника, занявшего место Кука, но так и не смогла выполнить поставленную перед ней задачу.

Куку вообще не везло. Он все делал, чтобы стать полярником, но практически всю жизнь проплавал в теплых морях и там же погиб.

Главный диетолог великих открытий

Джеймс Кук по праву считается одним из самых выдающихся мореплавателей всех времен и народов. Как все остальные мореплаватели своего времени, он открыл множество новых остров и проливов (многие из них повторно).

Два открытых им архипелага — Южная Георгия в Атлантическом океане (обнаружена повторно, после английского купца Энтони де ла Роше, наткнувшегося на острова за сто лет до Кука) и Гавайи в Тихом океане — оказались со временем стратегически важными.

Но главная заслуга Кука не отмечена на карте мира. Основной вклад Кука в историю мореплавания — строгая диета для моряков с витамином С ( и лимонным сиропом) — может сейчас показаться делом несерьезным. Но это спасло жизни десяткам его спутников по путешествиям и многим тысячам моряков после него.

Кук первым сумел сделать долгие кругосветные путешествия относительно безопасными и комфортными для рядовых членов экипажа.

Два шага на юг и один на север

Великих географических открытий на долю Кука не выпало, хотя он искал их, как показало время, в правильном направлении.

Два раза подряд он отправлялся к неизвестному тогда Южному материку, во второй раз до него не доплыл всего чуть-чуть. В итоге, через 45 лет после Кука последний неизвестный материк, Антарктиду, открыли российские военные моряки — капитан II ранга Фаддей Беллинсгаузен и лейтенант Михаил Лазарев.

В третьем своем плавании Кук попытался обогнуть Северную Америку с севера. При первой пытке в 1778 году потерпел неудачу. Предпринять вторую ему помешала смерть на Гавайских островах. Но даже если бы он остался жив, то вряд ли бы стал первооткрывателем северного пути вокруг Америки.

Джентльмены дикарей не обманывают

В ранний период эпохи великих географических открытий европейские державы не стеснялись объяснять свои плавания необходимостью крестить "дикарей" в истинную веру, чтобы спасти их души от вечного ада. В просвещенном XVIII веке стали придумывать более затейливые предлоги для мировой экспансии.

Например, официальной целью первой экспедиции Джеймса Кука было наблюдение за прохождением Венеры через диск Солнца. Лучше всего это можно было наблюдать с острова Таити, куда и отправился Кук. Понаблюдал за Венерой и отправился на поиски Южного материка, что, собственно, и предписывал ему секретный приказ британского Адмиралтейства.

Официальной целью последней, третьей экспедиции Джеймса Кука было возвращение на родину таитянина по имени О-Маи, которого привезла в Лондон вторая экспедиция Кука. Англичане обещали О-Маи, что отвезут его обратно домой, а джентльмены держат слово.

Первая неудача

Высадив таитянина на его родном острове, Кук приступил к выполнению задания Адмиралтейства. На этот раз ему было предписано найти Северо-Западный проход — путь вокруг Америки с севера. Этот путь сильно сократил бы англичанам время плавания до западного побережья США, Японии, Китая. И вообще в Тихий океан из Европы добираться стало бы ближе, чем через пролив Дрейка или вокруг мыса Горн.

Беда была лишь в том, что, плывя с востока на запад, в направлении от Гренландии к Аляске, мореплаватели постоянно натыкались на льды. Кук решил попробовать поплыть с запада на восток — от Аляски к Гренландии. Возможно, оттуда было бы легче нащупать незамерзающий путь.

По пути на север Кук в начале 1778 года открыл Гавайские острова, а уже летом того года оба корабля его экспедиции прошли через Берингов пролив и повернули на восток в море Бофорта. Там они почти сразу натолкнулись на сплошную равнину паковых льдов и повернули назад.

Только спустя сто лет стало ясно, что Кук оказался в правильном месте, но попал туда в неправильное время.

Малые шансы для больших дел

Уже во времена Кука ученые знали, что долгосрочные периоды потепления на Земле сменяются эпохами похолодания. Детали и ритмика этих процессов прояснились позже, хотя даже сейчас полной ясности в них нет. Ясно только одно: эти ритмы имеют разные амплитуды и масштабы. Порой накладываются друг на друга, и тогда становится очень холодно или заметно теплее. Порой идут в противофазах, тогда отклонения от средних статистических норм не такие заметные.

В 1720-х годах в арктических и субарктических широтах началось очередное похолодание. В 1740-х годах паковые льды появились в Датском проливе между Исландией и Гренландией.

В тихоокеанском арктическом секторе судоходства в то время практически не было, наблюдения тут носили отрывочный характер. Известно лишь, что первая (1728-1729 годы) и вторая (1740-1743 годы) экспедиции Витуса Беринга проходили здесь в крайне суровых условиях.

Дальше было еще хуже. К 1770-м годам ледяная блокада Исландии стала проблемой, даже с юга, из Европы, суда не могли пробиться к ней по полгода. В 1784 году датское правительство обсуждало вопрос о переселении исландцев на материк.

Потом это время назвали малым ледниковым периодом. Как раз в это время Кук пытался найти незамерзающую акваторию к северу от Аляски.

Роковой выстрел

Возвращаясь на зимовку в теплые моря, Кук по пути зашел на Гавайи, и там нелепо погиб в стычке с аборигенами. Насчет обстоятельств его смерти написаны горы книг и статей, но если ограничиться показаниями очевидцев трагедии и отсеять в них разночтения, то останется вот что.

Капитан начал стрелять в гавайцев в ситуации, когда этого делать было никак нельзя. Те, кто читал судовые дневники самого Кука и официальные отчеты его двух предыдущих экспедиций, знает, что в подобных и даже более опасных ситуациях капитан бывал десятки раз, и каждый раз ему удавалось разрешить дело миром, даже когда на берегу уже лежали трупы.

У Кука был талант и харизма миротворца, все его спутники по плаваниям, кто оставил письменные свидетельства, в этом единодушны, даже явные недоброжелатели капитана. Кук всегда безошибочно выбирал оптимальную линию поведения с аборигенами, когда надо — уступал, когда требовалось — демонстрировал ровно столько силы, сколько нужно, не больше. На Гавайях с ним произошло что-то необъяснимое. Возможно, нервный срыв.

Русское гостеприимство по-американски

Основания переживать у Кука были. Будучи опытным мореплавателем, он наверняка понимал, что и вторая попытка углубиться в море Бофорта ему вряд ли удастся. Вероятно, картина льдов там ему напоминала ледовую ситуацию на подступах к неуловимому Южному материку в прошлые экспедиции.

На его долю первооткрывателя оставались только рутинные описания берегов Аляски и Алеутских островов. Но и тут его ждало разочарование. На американском континенте он встретил не дикарей, а русских купцов.

Те тоже были рады увидеть образованного человека и предложили ему помощь в виде географических карт района. Можно даже представить себе, как они говорили Куку: "Ты, мил человек, не волнуйся, мы тебе карту дадим. Сюда не плыви, пропадешь, вот сюда плыви". Представьте, каково было это слышать живой легенде мирового мореплавания.

Впрочем, это как раз домыслы, пусть и не совсем безосновательные.

Время капитана Кука

После смерти Кука экспедиция продолжилась под командой Чарлза Клерка. Англичане во второй раз прошли через Берингов пролив и снова вернулись. На обратном пути Клерк умер. Его похоронили на Камчатке. Там же с помощью русских поселенцев суда подремонтировали, и под командой уже третьего начальника экспедиции, лейтенанта Джона Гора, они 2 октября 1780 года вернулись в Англию.

Семьдесят лет спустя по маршруту Кука в море Бофорта вошел его соотечественник Роберт Мак-Клур, который в 1853 году первым в мире обогнул Америку с севера. Правда, часть пути ему пришлось пройти пешком, бросив свой корабль.

В Арктике к тому времени потеплело. В начале XX века здесь потеплело еще сильнее, и в 1903-1906 годах Руаль Амундсен прошел по Северо-Западному проходу с начала и до конца на судне. Но пока он там путешествовал, начались работы по сооружению Панамского канала, и северный маршрут вокруг Америки утратил актуальность.

Сейчас полярные широты снова актуальны — и по климатическим обстоятельствам (тают), и по многим другим. Самое время вспомнить об отважном капитане Джеймсе Куке, который в другое время мог бы стать великим полярником.

Анатолий Глазунов

Дополнение к Учебнику о Смысле Жизни

Оглавление

Джеймс Кук у берегов Антарктиды. Русские корабли у берегов Антарктиды. Открытия англичанина Джеймса Росса. Амундсен на Южном полюсе. Смерть Роберта Скотта. Японцы в Антарктиде. Гитлер создает в Антарктиде в 1939 Новую Швабию. Экспедиция в Антарктиду американского адмирала Бэрда. Сталинский поход в Антарктиду.
Древние карты Антарктиды. Динозавры в Антарктиде...

==========

Антарктида - это самое ледяное, самое студёное место на Земном шаре. Только здесь бывает температура воздуха - почти минус 90 градусов по Цельсию. Но и здесь есть жизнь.

Но прежде чем повествовать о борьбе живых существ в условиях страшного холода за своё право быть на Земном шаре, вкратце надо рассказать немного об открытии Антарктиды. О том, как трудно шло открытие ледяного континента. Ныне чужое племя изо всех сил мешает воспитанию и образованию русских детей. Из школьных предметов для русских они выбросили географию, историю великих географических открытий. Они хотят до предела сузить кругозор русских людей. Они показывают миллионам русских в телеящиках часто жирную... Бори Моисеева и прыгающих, кривляющихся и поющих всякую дрянь мелких недочеловеков, но не показывают нам героев, лучших людей Земного шара. Не показывают нам даже героев-мореплавателей. И какой может быть космист, если он не знает историю географических открытий. После освобождения русского народа, если власть станет на 85 процентов русской, будет обязательно введено в школьную программу изучение великих географических открытий.

Ещё лет двести назад даже образованная часть населения Европы, даже европейские географы ничего не знали об этом континенте. Какая-то неведомая Южная земля была изображена на знаменитой карте грека Эратосфена, как маленькая оконечность Африки. Но на карте знаменитого Птолемея эта неведомая земля была изображена в виде огромной суши. Какому греку верить? В 1154 по поручению короля Сицилии Рожера Второго, большого любителя географии, знаменитый арабский географ Аль-Идриси составил географический трактат, где изобразил Южную землю как огромную восточную оконечность Африки в Индийском океане. Эта книга не сразу стала известна европейским географам, но потом стала весьма популярной

И всё же столетия стоял вопрос перед географами: неведомая Южная земля (лат. Terra Australis Incognita) — земля вокруг Южного полюса - есть или нет? На некоторых картах этой неведомой земли были изображены даже горы, леса и реки. Волновал многих вопрос: а есть ли там животные, есть ли там разумные существа, похожи ли они на нас, европейцев?

В 1492 появился в Европе первый глобус. В 1492 Колумб добрался через Атлантический океан до Америки. Потом корабль "Виктория" из экспедиции Магеллана, обойдя Земной, шар вернулся в 1522 в испанский порт. Интерес к теме, как обустроен Земной шар у некоторой части европейцев стал возрастать, но общий уровень развития даже европейской части человечества был таков, что собрать деньги и послать экспедицию на юг было невозможно. Такие были тогда правительства и народы (испанцы, португальцы, голландцы, французы и англичане). Огромную часть времени и сил тратили на борьбу друг с другом и уничтожение друг друга. Многие человеки верили рассказам о том, что в Южной земле чудесный рай или почти рай, там плодородные земли, леса реки, озера и золотые горы. Другие верили рассказам, что там живут «плешивые люди», «люди с пёсьими головами», великаны, драконы, вампиры и прочие разные чудовища. Были люди, которым хотелось очень узнать, какая она на самом деле эта Южная земля. Христианские миссионеры думали о том, как бы туда добраться и начать спасать души обитающих там существ от вечных мук. Но большинство европейцев интересовало, есть ли там горы золота, которые после уничтожения великанов, или уничтожения или обмана лохов-туземцев можно вывезти в Европу…

В 1487 португальский мореплаватель Б. Диаш, обогнув южную оконечность Африки, доказал, что этот материк не соединяется с Южным континентом, после чего при изображении на картах Южный континент и Африку географы стали отделять друг от друга широким проливом. В 1520 другой португалец, знаменитый Ф. Магеллан, прошёл из Атлантического океана в Тихий через пролив, названным его именем. Гористую землю, которую он увидел к югу от пролива, он принял за берег громадного Южного континента. Но через несколько лет, в 1526, капитан испанской экспедиции Ф. Осес, а потом в 1578 английский мореплаватель Ф. Дрейк доказали, что Огненная Земля не является частью Южного континента, а представляет собой всего лишь группу гористых островов. Выступом Южного континента сочли сначала мореплаватели и северный берег острова Новая Гвинея, который был открыт испанцами в 1544. Но снова разочарование. В 1606 испанский мореплаватель Л. Торрес доказал, что и Новая Гвинея - это всего лишь остров в Тихом океане. За часть Южной Земли считали долго многие и Цейлон, пока не было доказано, что это тоже остров. За часть Южного континента была принята также вначале и Австралия, которую открыли в первой половине 17 века голландские моряки. Но в 1642 голландский исследователь А. Я. Тасман обошёл Австралию с юга, доказав, что Австралия и Южная земля - разные континенты. Но и сам Тасман, открыв Новую Зеландию, по торопливости заявил, что он открыл Южную землю. Но скоро было выяснено, что и Новая Зеландия - это тоже острова…

В 1738 Французская Ост-индская компания послало найти Южную землю Ж. Буве де Лозье, дав ему два корабля - "Эгль" («Орёл») и "Мари" («Мария»). И вот однажды француз этот на широте в 54 градуса увидел высокий берег, которого не было на карте. Он проплыл немного вдоль этого берега на широте в 52 градуса и сделал категорический вывод, что нашёл Южную землю. Он вернулся довольный собой во Францию. И многие во Франции ликовали. Но позднее было установлено, что это тоже всего лишь остров, который и назвали - остров Буве. До южного материка оставалось от этого острова ещё девятьсот миль тяжелого и опасного плавания.

Испанцы, португальцы, голландцы, французы и англичане продолжали искать Южную землю. Но кораблей было мало. Прошло уже 300 лет после того, как была европейцами открыта Америка, уже была открыта Австралия, а Южная земля никак не давалась. В 1770 английский географ Александр Далримпль написал в своей книжке, что число жителей Южного континента "вероятно более 50 млн., учитывая его размеры". Опросов населения тогда никто не проводил, так что неизвестно, сколько англичан поверило автору этой книжки.

Джеймс Кук у берегов Антарктиды

Наконец, правительство Англии отправило на юг Земного шара в 1768 экспедицию на корабле «Индевор» («Попытка») под командованием Джеймса Кука. Сын шотландского батрака, Джемс Кук не зря прожил свою жизнь, упорным трудом он превратил себя в великого мореплавателя, стал первооткрывателем многих земель. Официальной целью экспедиции было исследование прохождения Венеры через диск Солнца, но в секретных приказах Куку предписывалось незамедлительно после завершения астрономических наблюдений отправиться в южные широты на поиски Южного материка. Между мировыми державами тогда шла ожесточённая борьба за новые колонии. И конечно, не астрономические наблюдения и интересы науки географии - были на первом месте у лондонского правительства, хотя это тоже было важно, а экономические и политические интересы Британской империи. Нужно было доразобраться на юге с географией Земного шара, укрепиться на захваченных колониях и найти новые богатые колонии. Астрономические наблюдения Кук организовал на острове Таите, потом добрался до Новой Зеландии, заселенной туземцами. Убедился, что это тоже острова, а не часть континента.

Джеймс Кук открыл восточное побережье Австралии. Австралия была открыта голландским капитаном Биллемом Янсзоном ещё в 1606 году, голландцы нанесли на карту западное и северное побережья Новой Голландии (так они эту землю назвали). Но они не пытались освоить эти земли. В 1770 Джеймс Кук, открыв восточное побережье Австралии, назвал эти земли Новым Южным Уэльсом и провозгласил британским владением. Но он не нашёл там пресной воды и посчитал этот материк бесполезным для освоения. Название «Австралия» происходит от латинского austrālis, что буквально переводится - «южная земля». Название «Australia» стало популярным после опубликования в 1814 году «Путешествия в Terra Australis» капитана Мэтью Флиндерса. Он был первым человеком, обогнувшим Австралийский континент. Британское адмиралтейство окончательно утвердило это название континента только в 1824.

После путешествия Кука в эти места, окончательно стало ясно, что Австралия, Новая Зеландия и Антарктида - не один материк. Главная цель для Кука - таинственный южный материк, и Кук стал продвигаться к предполагаемому материку со стороны Тихого океана. Но не добрался. Вернувшись в 1771 из трёхлетнего плавания в Англию, он получил капитана, но отдохнуть ему Адмиралтейство не дало и срочно снова отправило искать южный материк. Желательно было найти его раньше французов.

И вот летом 1772 года, почти одновременно с французской экспедицией Кергелена, в Южное полушарие Земного шара ушли английские корабли «Резолюшн» («Решение») и «Адвенчур» («Приключение»). На их борту находилось 192 человека. В ноябре 1773 года, с приближением антарктического лета, Кук оставил берега Новой Зеландии и двинулся на юг. Кук «вплотную» приблизился к материку, открыв острова Южные Сандвичевы и Южную Георгию. После 62 параллели приходилось продвигаться на юг уже среди гигантских айсбергов. Впервые в истории корабли европейцев пересекли Южный полярный круг. Вокруг простирались ледяные поля и айсберги. В случае ошибок или неудачи маленькие корабли обречены были уйти в ледяную воду на дно океана. Но Кук продвигался всё дальше и дальше, в надежде увидеть Южную землю. В конце января 1774 года экспедиция Кука достигла самой южной точки похода: 71°10 южной широты и 106°54 западной долготы. Было сделано великое дело.

Великий мореплаватель Джеймс Кук в 1774 первый близко подобрался к Антарктиде.

30 января 1774 Кук записал: «Я проследовал на юг дальше всех прежних мореплавателей и достиг пределов, где человеческие возможности оказываются исчерпанными». Но, проникнув за 71-ю параллель, Кук всё же не обнаружил Южного материка, хотя материк находился уже близко. Кук находился приблизительно в 200 километрах от ближайшего выступа Антарктиды (полуостров Терстон, у моря Амудсена). Но на пути были айсберги и ледяные поля. Многие знают, что айсберги - это ледяные горы (нем. Eisberg - «ледяная гора»). Многие знают про гибель «Титаника», читали или смотрели кино. Но многие плохо представляют размер этих ледяных гор. А ведь бывают айсберги высотой больше, чем 100 метров, а длиной в 100 километров. В водах Антарктиды встречались айсберги длиной более 300 километров и шириной около 100 километров. Около 90 процентов объема айсберга находится под водой. Большинство айсбергов, конечно, поменьше, длиной всего несколько километров. Но когда их много, когда они со всех сторон, да ещё когда снег и туман, да ещё при сильном ветре, вести корабли - дело трудное и весьма опасное.

Кук тогда записал: «В 4 часа утра на юге заметили ослепительно белую полосу - предвестник близких ледяных полей. Вскоре грот-мачты увидели сплошной ледяной барьер, простиравшийся с востока на запад на необозримое пространство. Вся южная половина горизонта сияла и сверкала холодными огнями. Я насчитал 96 вершин и пиков вдоль кромки ледяного поля. Некоторые из них были очень высоки, и гребни этих ледяных гор были едва различимы в пелене низких туч и молочно-белого тумана... Не было никакой возможности пробиться через льды. Не только я, но и все мои спутники были твердо уверены, что это грандиозное поле простирается далее на юг до самого полюса или где-то на высоких широтах соединяется с материком... Я проследовал на юг дальше всех прежних мореплавателей и достиг пределов, где человеческие возможности оказываются исчерпанными... Так как нельзя было пробиться к югу ни на один дюйм, я решил повернуть на север...».
(Кук Д. Второе кругосветное путешествие капитана Кука. - М.: Мысль, 1973. - С. 14-35).

То есть добраться до Южного материка с юга Тихого океана не удалось. Но Кук уже не сомневался в существовании за полярным кругом «земли значительных размеров». «Однако большая часть этого Южного континента (предполагая, что он существует) должна лежать внутри полярного круга, где море так усеяно льдами, что доступ к земле становится невозможным».

6 февраля 1775 года он сделал запись, которая станет скоро известно всем мореплавателям и географам: «Риск, связанный с плаванием в этих необследованных и покрытых льдами морях в поисках Южного материка, настолько велик, что ни один человек никогда не решится проникнуть на юг дальше, чем удалось мне. Земли, что могут находиться на юге, никогда не будут исследованы…».

— Никогда! Ни один человек! Из-за страшного холода!

Но никто из мореплавателей ещё не проникал на юг со стороны Атлантического океана. Надо попробовать, решил Кук. И через год экспедиция Кука была уже в южной части Атлантического океана. Он первый совершил переход через Тихий океан на этих широтах. Он добрался до Огненной Земли. И дальше двигался вокруг предполагаемого материка. Кук открыл ещё несколько островов, часть островов Южной Георгии и «Землю Сандвича» (он назвал эти острова в честь тогдашнего лорда адмиралтейства). Вид этих островов показался Куку страшным. «Эта страна обречена природой на вечный холод, — писал он. — Ледяные острова и плавающие льды у берегов, огромные ледяные глыбы, низвергающиеся со скал в бухты, яростные снежные бури, сопровождаемые сильными морозами, могут оказаться одинаково роковыми для кораблей… После такого объяснения читатель уже не будет ожидать моего продвижения на юг… Было бы безрассудно с моей стороны рисковать всеми результатами экспедиции…».

Цитирую еще из записей Джеймса Кука: «Я обошел Южный океан на высоких широтах и... неоспоримо отверг возможность существования здесь материка, который, если и может быть обнаружен, то лишь вблизи полюса, в местах, недоступных для плавания... Положен конец дальнейшим поискам Южного материка, который на протяжении двух столетий неизменно привлекал внимание некоторых морских держав и был излюбленным предметом рассуждений для географов всех времен».

"Я не стану отрицать, что близ полюса может находиться континент или значительная земля. Напротив, я убежден, что такая земля там есть, и возможно, что мы видели часть ее «Земля Сандвича»... Это земли, обреченные природой на вечную стужу, лишенные тепла солнечных лучей. Но каковы же должны быть страны, расположенные еще дальше к югу... Если кто-либо обнаружит решимость и упорство, чтобы разрешить этот вопрос, и проникнет дальше меня на юг, я не буду завидовать славе его открытий. Но должен сказать, что миру его открытия принесут немного пользы".
(Кук Д. Путешествие к южному полюсу и вокруг света. - М. Ю. 1948. - С. 15-34).

Многие историки Антарктиды отмечают, что слова великого мореплавателя Джемса Кука о невозможности и ненужности исследования Южного материка привели к тому, что в течение 45 лет ни одна страна уже не решалась отправить экспедицию в эти студёные места. Там нет никакого рая, там нет никаких золотых гор, там нет даже никаких пряностей. Там нет жизни. Там только лёд, снег, ветер, туман и страшный холод. Бесполезные места для человечества.

Больше Кук уже не совался в Антарктиду. Во время третьей экспедиции, Кук открыл Гавайские острова, где и был убит туземцами 14 ноября 1779.

Русские корабли у берегов Антарктиды

Ещё русский ученый М. В. Ломоносов в своем произведении "О слоях земных", в 1761, то есть до плавания Кука, утверждал, что в высоких широтах южного полушария существуют острова и "матерая земля, покрытые вечными льдами". Доказать, конечно, теоретически не мог.

4 июня (16 июля) 1819 года (во время правления царя Александра Первого) русская экспедиция под командованием капитана второго ранга Фаддея Фаддеевича Беллинсгаузена вышла из Кронштадта. Настоящая фамилия и имя капитана - Фабиан Готтлиб Таддеус фон Беллинсгаузен. Остзейский, прибалтийский обрусевший немец (родился на территории нынешней Эстонии). Воспитывался в морском кадетском корпусе в Кронштадте, участвовал в первом кругосветном плавании русских судов в 1803—1806 на фрегате «Надежда» под командой Ивана Крузенштерна. Он командовал теперь военным шлюпом «Восток». Вторым шлюпом под названием "Мирный" командовал лейтенант Михаил Лазарев.

Из записки Ивана Крузенштерна морскому министру: «Сия экспедиция, кроме главной её цели — изведать страны Южного полюса», должна особенно проверить, что верное, а что ошибочное есть в географических атласах южного полушария Земного шара, пополнить нас новыми открытиями, «дабы она могла признана быть, так сказать, заключительным путешествием в сем море». «Славу такого предприятия не должны мы допускать отнять у нас; она в продолжении краткого времени достанется непременно в удел англичанам или французам».

"Восток" и "Мирный"

Итак, русские военные шлюпы «Восток» и «Мирный» вышла из Кронштадта, быстро дошли до Копенгагена (Голландия), оттуда в английский порт Портсмут, в этих портах были получены заказанные инструменты и пополнены заказы продовольствия и спецпродуктов (от цинги, да и ром для матросов, которым предстояло работать на холоде), а потом через Атлантический океан - в Рио-де-Жанейро. А отсюда к островам, которые открыл Кук, а потом - на восток и далее вокруг Южного материка. Задача была использовать все лазейки в ледяном пространстве и как можно чаще и дальше пробиваться к материку. Корабли несколько раз проходили за полярный круг, добираясь до 65-69 градусов южной широты. Лазарев говорил: «Кук задал нам такую задачу, что мы принуждены были подвергаться величайшим опасностям, чтоб, как говорится, не ударить в грязь лицом». И действительно, русские моряки профессионально и мужественно провели плавание, упорно пробиваясь к югу через неизведанные пространства. Вокруг холодные воды и ледяные поля, вокруг айсберги шириной и длиной в 20 километров и высотой в 35-40 метров. Бури, туман, снег, лёд и холод... Русские сумели пробиться на юг в те места, где не появлялся ни один человек. Лейтенант Лазарев был доволен: «Каково ныне Русачки наши ходят».

Лейтенант Лазарев записал, что 8 января 1820 года вблизи 70° южной широты с обоих судов была замечена неизвестная земля. «…Достигли мы широты 69°23"S, где встретили матерой лед чрезвычайной высоты, и в прекрасный тогда вечер… простирался оный так далеко, как могло только доосязать зрение; но удивительным сим зрелищем наслаждались мы недолго, ибо вскоре опять запасмурило и пошёл по обыкновению снег».

Русские разрешили задачу, которую Кук считал неразрешимой: они подошли почти вплотную к северо-восточному выступу того участка побережья «льдинного материка» Антарктиды, который через 110 лет увидели китобои из Норвегии и назвали берегом Принцессы Марты.

Цитирую из статьи Е. Е. Шведе: «Интересно свидетельство советской китобойной антарктической экспедиции на пароходе «Слава», находившейся в марте 1948 года почти в той же точке, в которой Беллинсгаузен находился 21 января 1820 года (южная широта 69° 25", западная долгота 1°11"): «Мы имели прекрасные условия видимости при ясном небе и отчетливо видели все побережье и горные вершины в глубине континента на расстояние 50—70 миль по пеленгам 192° и 200° из этой точки. Когда здесь же находился Беллинсгаузен, то дальность видимости была чрезвычайно ограниченная, и он не мог наблюдать и обозревать горных вершин, находящихся к югу и юго-западу. Описываемые Беллинсгаузеном бугристые льды, простиравшиеся с запада на восток в этом районе, вполне соответствуют форме рельефа береговой полосы Земли принцессы Марты».

26 января 1820 года корабли пересекли Южный полярный круг. 28 января 1820 русские корабли вплотную подошла к краю континента. Этот день считается днем открытия Антарктиды. Были также открыты о-ва: Анненкова и Траверсе.

18 февраля 1820 года экспедиция снова почти вплотную подошла к материку (северо-западный выступ берега Принцессы Ранхильды). В третий раз 26 февраля 1820 года русские корабли достигли только 60°49" южной широты и 49°26" в. д. (приблизительно в 100 километрах к северу от Земли Принца Олафа). В ноябре 1820 года экспедиция вторично отправилась к "льдинному материку". В середине декабря 1820 экипажи выдержали бурю при «такой великой мрачности, что едва на 30 сажень (одна сажень - 2,16 метров) можно было видеть... Порывы ветра набегали ужасные, волны подымались в горы...». (Беллинсгаузен).

10 января 1821 года увидели (68°47" южной широты и 90°30" в. д.), «...Из облаков блеснуло солнце, и лучи его осветили черные скалы высокого, занесенного снегом острова. Вскоре опять наступила мрачность, ветер засвежел; и явившийся нам остров скрылся как призрак. 11 января утром... мы ясно увидели высокий остров, покрытый снегом. В 5 часов пополудни мы были от острова в расстоянии 15 миль... но разбитый лед, густою массою окружавший со всех сторон остров, не дозволял к нему приблизиться... Матросы, поставленные на обеих шлюпках по вантам, прокричали трижды «ура»... Открытый остров назван именем создателя русского флота... Петра Первого» (мичман Павел Новосильский).

А 28 (16) января 1821 года при совершенно ясной, прекрасной погоде в чистом небе с обоих кораблей увидели на юге землю. С «Мирного» был виден очень высокий мыс, который соединялся узким перешейком с цепью невысоких гор, простирающихся к юго-западу. А с «Востока» был виден гористый берег, покрытый снегом, кроме осыпей на горах и крутых скал. Беллинсгаузен назвал его «Берегом Александра I» (между 69° и 73° южной широты и 68° и 76° в. д.). «Я называю обретение сие берегом, - сказал Беллингаузен, - потому, что отдаленность другого конца к югу исчезла за предел зрения нашего». К сожалению, русские корабли не смогли пробиться к берегу из-за сплошного льда. Северная оконечность Земли Александра Первого была названа Русским мысом, а крупнейшая вершина, высотой 2 180 метров, — горой Георгия Победоносца.

Только через девяносто лет после похода «Востока» и «Мирного» мореплавателям удалось приблизиться к Земле Александра Первого и осмотреть её с моря. В 1928 году здесь впервые пролетел самолет.

Теперь принято считать, что Земля Александра Первого — это не берег материка, а большой остров, который отделяет от материка пролив в 500 километров. Ясности полной нет, ибо всё подо льдом, но если и огромный остров у материка, то это не умоляет значение открытия.

В начале февраля 1821 года русская экспедиция закончила путешествие вокруг Южного материка. Беллинсгаузен первый совершил полное плавание вокруг Антарктиды на широтах от 60° до 70°. Название у материка всё ещё не было и долго не будет. Беллингаузен и Лазарев не предложили своё название. Русские корабли двинулись на Рио-де-Жанейро, а оттуда - к берегам России. 24 июня 1821 года военные шлюпы "Восток" и "Мирный" вернулись в Кронштадт. Плавание русской экспедиции продолжалось 751 день (из них ходовых дней под парусами 527 и якорных 224). Корабли прошли почти 50 тысяч морских миль.

Цитирую из статьи Шведе: «Экспедиция была встречена на Родине с большим торжеством и её открытиям придавалось громадное значение. Лишь спустя 20 лет была послана первая иностранная экспедиция в антарктические воды. По данному поводу руководитель этой английской антарктической экспедиции 1839—1843 гг. Джемс Росс писал: «Открытие наиболее южного из известных материков было доблестно завоевано бесстрашным Беллинсгаузеном, и это завоевание на период более 20 лет оставалось за русскими».

«В 1867 году немецкий географ Петерман, отмечая, что в мировой географической литературе заслуги русской антарктической экспедиции оценены совершенно недостаточно, прямо указывает на бесстрашие Беллинсгаузена, с которым он пошёл против господствовавшего в течение 50 лет мнения Кука: «За эту заслугу имя Беллинсгаузена можно прямо поставить на ряду с именами Колумба и Магеллана, с именами тех людей, которые не отступали перед трудностями и воображаемыми невозможностями, созданными их предшественниками, с именами людей, которые шли своим самостоятельным путем, и потому были разрушителями преград к открытиям, которыми обозначаются эпохи».

Фаддей Белиннсгаузен

Михаил Лазарев

================

Экспедиции к Антарктиде после русских

Золотых гор на островах вокруг Южного материка не оказалось. Поняли, что не будет их и на материке. Все покрыто слоем льда в несколько километров. Но интерес к Южному материку (или архипелагу) не только не поубавился, но возрос. Возрос интерес со стороны промышленников. На островах обнаружены огромные лежбища морских котиков и других видов тюленей. Существа, которые не спрашивая других животных, назвали себя человеками разумными, ринулись на юг убивать тюленей, вырезать жир, сдирать с котиков мех, кожу.

Ещё Беллинсгаузен видел у одного из Южных Шетландских островов восемь промысловых судов. Один из зверобоев, американец Натаниэл Палмер сообщил Беллинсгаузену, что капитан Смит, например, успел убить уже 60 тысяч котиков... По словам Палмера всех судов «в разных местах» этого антарктического района собралось до восемнадцати, нередко между промышленниками бывают ссоры, но до драки еще не доходило.

В тёплый сезон суда китобоев и разведывательные суда, которыми командовали военные офицеры из разных стран, довольно близко подходили к материку в разных местах. Открывали новые острова и новые части Антарктиды. Появлялись здесь американцы, норвежцы, англичане и французы. Десятка два замечательных личностей из разных народов. Иногда возникал горячий спор на тему, кто что открыл. На эту тему можно найти уже много статей и книг.

Оставил свой след, например, английский капитан Джеймс Уэдделл. В начале 1823 в поисках новых лежбищ тюленей он двинулся на юг от Фолклендских островов (архипелаг у берегов Южной Америки, заморская колония Англии). «И если верить его рассказам» (так часто пишут о нём многие авторы), ему сильно повезло. Его корабль «Джейн» беспрепятственно прошёл за 70-ю параллель, но и там море было почти свободно ото льдов. Двигаясь дальше на юг, он, первый среди мореплавателей, 20 февраля 1823 достиг линии 74 градуса и 15 минут южной широты. Он прошёл почти на 340 километров южнее линии, достигнутой экспедицией Кука. Неизвестный промышленник, отметил Амундсен, стал «звездой антарктического неба». Потом начался сильный ветер, Уэдделл не стал рисковать и повернул обратно на север. Уэдделл назвал это открытое им море именем английского короля Георга Четвертого. В 1900 году море переименовали в честь самого Уэдделла. Но все же его недооценили на родине, карьера не пошла, и он умер всеми забытый в 1834 в возрасте 47 лет.

Как теперь точно доказано, это море Уэдделла (самая южная часть Атлантического океана), глубоко вдается в антарктическую сушу (по крайней мере до 78° южной широты). Но раньше многие географы и мореплаватели были убеждены, что у Южного полюса вообще нет обширной суши. И необычайное плавание капитана Уэдделла принято было за доказательство в пользу теории: «у Южного полюса располагается не материк, а только огромный архипелаг».

Сэр Джеймс Кларк Росс у берегов Антарктиды

Особенно поколебала веру в наличие материка у Южного полюса экспедиция великого англичанина Джеймса Кларка Росса. В 1839—1843 на кораблях «Эребус» и «Террор» Росс провёл величайшее для того времени исследование около Южного полюса. «Террором» командовал Френсис Крозье. Джеймс Росс открыл ещё одно море у Антарктиды, которое назвали в его честь. Он открыл величайший шельфовый ледник, названный в его честь. Размером больше Испании. В 1841 году Джеймс Росс открыл антарктические вулканы Эребус и Террор, названные в честь его кораблей. В 1842 году первым из мореплавателей Джеймс Росс пересёк отметку 78° южной широты. Росс также исследовал берега Земли Виктории в Антарктиде.

Джон Р. Уидман. Портрет коммандера Дж. К. Росса

Сэр Джон Ross, 1777—1856 — английский мореплаватель; отличился в войне с Францией; в 1818 г. был послан с двумя кораблями для отыскания северо-западного прохода в Баффинов залив и проник в пролив Ланкастер, но дальше не мог идти из-за льдов. Более успешной была экспедиция Росса в 1829—33 гг., на пароходе "Виктория": она привела к исследованию берегов Боотии и земли короля Вилиама и к открытию северного магнитного полюса. Два раза перезимовав в заливе Боотия, он вынужден был оставить корабль и на лодках вернуться в пролив Ланкастер, где экипаж, перезимовав еще раз, был принят кораблем, высланным ему на помощь. В 1850—51 гг. Росс принимал участие в экспедиции для отыскания Франклина. Напечатал: "Voyage of discovery for the purpose of exploring Baffin"s Bay" (Лондон, 1819; нем. перевод, Лейпциг, 1820), "Narrative of a second voyage in search of a North-West Passage" (Лондон, 1834), "A treatise on navigation by steam" (2 изд., Лондон, 1837), "Rear-Admiral sir John Franklin" (там же, 1855).

Джеймсу Россу было всего двенадцать лет, когда он попал во флот под начальство своего дяди, капитана Джона Росса (1777-1856). Ему было восемнадцать лет, когда Джон Росс впервые отправился в Арктику. Молодой Джеймс Росс сопровождал его на корабле "Изабелла", обошел с ним Баффинов залив и с ним же исследовал часть Баффиновой Земли. В то время капитан Джон Росс не имел еще опыта в ледовых плаваниях, поэтому он не решился войти в пролив Ланкастер, думая, что в нем есть мели, и вернулся домой, не узнав ничего интересного. Но молодой Джеймс Росс уже успел повидать айсберги и ледяные поля, испытать борьбу со штормами, туманами и сильными течениями.

Через год Джеймс Росс снова оказался в Арктике и наконец попал в пролив Ланкастер с экспедицией Парри. Корабли Парри прошли дальше в пролив Барроу, обследовали берега островов Баттерст и Мелвилл и зазимовали около южного берега Мелвилла.

Парри едва успел дописать отчет о своем путешествии, как ему пришлось снарядить два корабля - "Фьюри" и "Гекла" - для новой экспедиции. Молодой Росс снова поехал с ним. В этот раз они открыли пролив, отделяющий Баффинову Землю от полуострова Мелвилл, и назвали его проливом Фьюри и Гекла.

В 1824 году Джеймс Росс в третий раз поехал с Парри. Они пытались пройти на запад проливом Ланкастер, но ледовые условия были неблагоприятны, и им мало что удалось сделать. В дороге "Фьюри" потерпел аварию. В течение двадцати пяти дней команда всячески пыталась спасти корабль, но в конце концов вынуждена была его покинуть.

В 1829 году Росс снова плавал под командой своего дяди. Но на этот раз он уже выполнял ответственную и самостоятельную работу. Экспедиция отправилась на крохотном суденышке "Виктори", снабженном гребным колесом и маленькой паровой машиной. Это была первая слабая попытка использовать механический двигатель на экспедиционном судне, но машина вскоре вышла из строя. "Виктори" проникла в пролив Принца-Регента вблизи места гибели "Фьюри". Полуостров, вдоль которого они плыли, Росс назвал Бутией - в честь Феликса Бута, давшего денег на экспедицию. Джеймс Росс совершил вылазку на берег этого полуострова и впервые определил местоположение Северного магнитного полюса. Он же открыл Землю короля Уильяма.

Экспедиция провела в этом районе четыре зимы подряд. Льды повредили корабль, и его пришлось покинуть. Люди вышли к проливу Ланкастер, где их подобрало китобойное судно и доставило в Англию.

В 1839 году Росс-младший был назначен командиром экспедиции, направлявшейся в южные полярные воды. В его распоряжение были предоставлены два старых военных судна: "Эребус" и "Террор". Они были тяжелы, тихоходны, но прочны, а прочность - весьма важное качество для плавания среди льдов.

"Эребусом" командовал Росс, "Террором" - Крозье. Целью экспедиции было изучение земного магнетизма путем производства большого количества измерений в высоких южных широтах. Адмиралтейство доверяло Россу и предоставило ему свободу в выборе маршрута. Росс был очень доволен тем, что, найдя Северный магнитный полюс, он имел теперь возможность искать Южный.

Он полагал, что подойдет к нему ближе всего, если обогнет с востока землю, которую видел Уилкс.

В январе 1841 года Росс встретил сплошной пак. Наступило испытание его находчивости, воли и опытности. Он решительно пошел вперед, ломая ледяное поле. Из описаний позднейших путешествий в Южном полярном бассейне видно, что с антарктическими льдами нелегко бороться даже пароходам, вооруженным мощными современными машинами, а суда Росса были парусными и не имели никаких вспомогательных двигателей. К тому же паруса были прямые, и это не позволяло идти под острым углом к ветру, что сильно ограничивало возможность лавирования.

Росс вошел во льды, из борьбы с которыми лишь немногие корабли выходили победителями. И его смелость была вознаграждена: прорвавшись через ледяное поле, он вышел на широкое пространство открытой воды.

После этого он обогнул мыс Адэр, двинулся к югу от него, не встречая льда, и 28 января под 78° южной широты увидел две величественные снежные вершины, возвышавшиеся почти отвесно из льдов и моря. Это были вулканы, один из которых как раз в это время извергал пар, дым и пепел. Тяжелые черные тучи пепла висели над ослепительно белыми снежными полями и ледниками. Росс назвал эти горы Эребус и Террор - в честь кораблей, которые принесли его в этот удивительный уголок мира.

Вдоль берега тянулся колоссальный ледяной обрыв высотой от 45 до 75 метров. Это был край исполинского ледника, сползавшего в море. Впоследствии этот ледник назвали Барьером Росса.

Росс произвел магнитные измерения и исследовал берег открытого им моря. Его наблюдения и расчеты показали, что Южный магнитный полюс лежит недалеко от берега, внутри страны, защищенной ледяным барьером, горами и ледниками. Росс объехал море, которое теперь носит его имя. С юга оно было ограничено гигантским ледяным барьером - стеной, тянувшейся на 500 километров. В январе 1841 года Росс добрался до 78°4" южной широты, но ему никак не удавалось преодолеть барьер. Он не нашел также ни одного подходящего местечка для зимовки. Тогда он снова повернул на север, пробился через пак и привел корабли к острову Тасмания.

Росс еще два раза пытался приблизиться к Южному магнитному полюсу. Вторая попытка была сделана в 1842 году. На этот раз Росс подошел к берегам Антарктиды на 2200 километров восточнее, чем во время первой экспедиции. Ледовые условия не благоприятствовали путешествию, и он продвигался долго и медленно. Тем не менее он побил свой собственный рекорд.

В наши дни нелегко представить себе все трудности, которые встретил Росс во время своих антарктических путешествий. Россу дважды пришлось встретить смерть лицом к лицу, но оба раза он с большой находчивостью вышел из опасного положения. Однажды, когда корабли Росса пробирались через ледяные поля, их застигла ужасная буря. Как бы ни был силен ветер, сплошной пак не дает волнам разбушеваться. Но теперь пак был раздроблен и состоял из отдельных огромных льдин. Тяжелые льдины угрожали стереть все на своем пути.

Росс рассказывал позднее, что когда его корабли поднимались на гребнях волн, между ними оказывалась пропасть, которая кишела ударявшимися друг о друга льдинами. Казалось, что корабли вот-вот ринутся в эту пропасть и столкнутся. Однако волна прокатывалась, суда оказывались на противоположных сторонах ее, и с палубы одного корабля видны были лишь верхушки мачт другого.

Корабли настолько потеряли управляемость, что их не удавалось даже отвести друг от друга на безопасное расстояние. Вследствие ударов об лед у обоих были сильно повреждены рули. Когда буря наконец стихла, суда подошли к противоположным сторонам большой плоской льдины и плотно пришвартовались к ней. Плотники и слесаря сняли рули и один из них исправили, а другой заменили новым. Кроме того, во время стоянки у этого своеобразного плавучего дока были изготовлены запасные рули на случай новой аварии.

В другой раз, когда оба корабля мчались в сумерках, подгоняемые бурей, внезапно перед ними выросла громадная ледяная стена.

Быстро нарастал рев и грохот прибоя. Росс положил "Эребус" на левый галс и пошел как можно круче к ветру. Он уже думал, что маневр удался, когда из темноты вдруг вынырнул "Террор", несшийся прямо на него.

На "Терроре" тоже заметили ледяную гору, но, не разобрав точное положение "Эребуса", попытались обойти айсберг правым бортом, то есть пошли как раз навстречу "Эребусу". Росс быстро положил судно на другой галс, но столкновения уже нельзя было избежать. Корабли ударились друг о друга с большой силой. "Эребус" потерял бушприт, верхушку передней мачты и еще несколько снастей. Удар был так силен, что лапа якоря, висевшего у борта "Эребуса", пробила его прочную обшивку и целиком вошла внутрь.

После столкновения снасти обоих кораблей перепутались и сцепились. Ни один из них не мог маневрировать. Каждая проходящая волна толкала их друг на друга. Непрерывно слышался треск ломаемых брусьев и раздавливаемых шлюпок. А буря все время гнала сцепившиеся суда туда, откуда доносился грозный вой прибоя. Наконец они расцепились.

"Террор", который меньше пострадал, вновь попытался обойти айсберг. "Эребус" же не мог развернуться, так как ледяная гора была уже совсем близко. Тогда Росс попытался снова поймать ветер. Это ему удалось, и с помощью откатывающихся волн прибоя он отвел корабль немного назад, избежав серьезного столкновения с айсбергом. Однако долго так держаться было невозможно. Вдруг Росс заметил промежуток в ледяной стене. В сгустившемся мраке видна была только черная щель, но он надеялся, что за ней скрывается полоса чистой воды, разделяющая два айсберга. Он решил воспользоваться последней надеждой на спасение и, поставив паруса полнее к ветру, устремился в узкое темное пространство. Его расчет оказался верным: расщелина имела выход, перед ним были две ледяные горы. Благодаря удивительному присутствию духа капитана и исключительно напряженной работе всей команды "Эребус" благополучно прошел через узкий проход, который только в три раза был шире корабля. Волны и брызги окатывали палубу от носа до кормы.

Избавившись от ледяных гор, Росс быстро зажег сигнальные огни, чтобы узнать, что случилось с "Террором". Прошла минута томительного ожидания, и вдали загорелся ответный огонь. "Террор" успел повернуть против ветра и обойти айсберги.

Плавание Росса в полярных водах продолжалось четыре года. Россу цивилизация обязана открытием в Антарктиде Моря Росса и Земли королевы Виктории. 2 сентября 1843 года он вернулся в Англию, причем весь экипаж его был здоров, лишь один матрос погиб во время бури у мыса Горн. По возвращении Росс был представлен к званию рыцаря.

Так как Росс не собирался больше путешествовать, ему было приказано передать оба корабля Франклину для поисков Северо-западного прохода.

Во время этих поисков Франклин вместе со всеми своими спутниками исчез во льдах Арктики. Шли годы, а о пропавшей экспедиции ничего не было слышно. Россом все больше и больше овладевало беспокойство. Он чувствовал необходимость что-либо предпринять для розысков человека, который в свою бытность губернатором Тасмании много ему помогал. Он не забыл, как они вместе стояли на палубе "Эребуса" в Хобарте и с каким интересом Франклин слушал его рассказы об Антарктике.

В 1848 году Джеймс Росс первый снарядил спасательную экспедицию на корабле "Энтерпрайз". Через два года правительство призвало на помощь старого Джона Росса, который тотчас же отправился на поиски. Ему было тогда уже семьдесят три года.

К этому времени оба Росса побывали и в Арктике и в Антарктике и немало потрудились над усовершенствованием карты обеих этих областей. Однако природа с величайшей неохотой открывала свои тайны. Северные ледовые походы всегда были сопряжены с крайней опасностью для жизни. Печальная судьба Джона Франклина служит еще одним тому подтверждением.

После плавания Джемса Росса антарктические исследования прекратились почти на полвека. Среди географов Земного шара в отношении земель у южного полюса был полный разброд. Споры между географами продолжались до начала 20 века. Многие географы с умным видом осмеивали распространенную среди неспециалистов веру в существование единого южного материка. «Это последние остатки старинной мечты о Южном материке». Весьма почтенный и уважаемый Фридрих Ратцель, «столп» немецкий географии, социолог; основатель антропогеографии, геополитики, а также теории диффузионизма, заявил: «В высшей степени, вероятно, что из той суши, которая теперь наносится на карты в пределах Антарктиды, значительная часть не имеет никакого права изображаться под видом суши. Вся та суша, которую видели только издали, сомнительна». Не сомневался Ратцель и другие почтенные специалисты-скептики только в существовании таких высокогорных островов, как Баллени, или Земля Виктории, где во время открытия действовали вулканы. Но «специалисты» в этом вопросе крупно опозорились. Материк Антарктида есть.

===========

В 1894-95 у берегов Антарктиды появился промысловый пароход «Антарктик». Капитан - норвежец Ларс Кристенсен. Во время этой экспедиции европеец-ученый впервые ступил на берег Антарктиды. Это случилось так.

Молодой биолог Карстен Борхгревинк, узнав, что «Антарктик» направляется в Антарктиду, уговорил судовладельца разрешить ему хотя бы матросом устроиться на корабль. Биолог, когда увидел, что корабль совсем близко в море Росса у земли Виктории, попросил капитана отвезти его на шлюпке, на берег. 24 января 1895 ученый с мешком ступил на берег Антарктиды. Он собрал немного лишайника, доказав, что на непокрытых льдом участках Антарктиды существует жизнь. Впоследствии ещё несколько видов лишайников и мхов найдены были в разных местах материка, а на Земле Грейама даже три вида цветковых растений.

С конца 1897 года до апреля 1899 года в Антарктике находилась научно-исследовательская бельгийская экспедиция на пароходе «Бельжика». Несколько учёных из разных стран. В море Беллинсгаузена 10 марта 1898 года пароход вмёрз во льды. Экипаж парохода вынужден был провести там зиму, дрейфуя во льдах южнее острова Петра I. Освободился пароход только через год и в конце марта 1899 года пошёл на север. Это была первая в истории зимовка в антарктических водах на высоких широтах.

В 1899 году Карстен Борхгревинк и четверо других молодых ученых впервые зимовали на материке, у мыса Адэр. Доставил их туда пароход «Южный Крест», снаряженный на средства одного лондонского издателя. Зима была очень суровой, часто сильные ураганы. Умер Николай Хансен - первая жертва антарктической зимовки. Летом «Южный Крест» снял зимовщиков и пошёл к Ледяному барьеру Росса. Тогда же заметили, что со времени Джеймса Росса Ледяной барьер отступил на несколько десятков километров к югу. Исследователям удалось подняться на барьер. Борхгревинк с двумя спутниками сумели пройти на нартах с собачьей упряжкой по льду до 78° 50" южной широты. Учёные установили, что море Росса летом всегда доступно для плавания до гораздо более высокой широты, чем любое другое антарктическое море, и что Ледяной барьер не является непреодолимым препятствием для тех, кто рискнет добраться до Южного полюса.

Открытие Южного полюса

В 1910-1912 годах уже известный полярный исследователь Рауль Амундсен на корабле «Фрам» возглавил экспедицию в Антарктиду с целью первым добраться до Южного полюса. Все приготовления держались в тайне. Большая часть провианта для экспедиции была поставлена норвежской армией (членам экспедиции предстояло испытать новый арктический рацион), лыжные костюмы для членов экспедиции были сшиты из списанных армейских одеял, армия также предоставила палатки. Магнат норвежского происхождения, живший в Аргентине, дон Педро Кристоферсен дал деньги на дополнительные припасы и керосин.

13 января 1911 года, Амундсен приплыл к Ледяному барьеру Росса в Антарктиде в Китовой бухте. Здесь был основан базовый лагерь для подготовки к походу на Южный полюс. В это же время английская экспедиция Роберта Скотта разбила лагерь в проливе Мак-Мердо, на расстоянии 650 километров от Амундсена. Кто быстрее достигнет Южного полюса?

Р. Амундсен

Первая попытка похода к полюсу была предпринята Амундсеном в августе 1911 года, но очень низкая температура (минус 56 градусов по Цельсию) помешала. Лыжи при таком холоде не скользили, а собаки ночью при таком холоде не могли спать.

Наконец 19 октября 1911 года группа из пяти норвежцев во главе с Амундсеном на четырех санях, запряженных 52 собаками, двинулась в дальний путь. Температура была ниже 40 градусов по Цельсию, дул сильный ветер, за 85-й параллелью начался тяжелый подъем с шельфового ледника Росса на высокогорную окраину Центрального Антарктического плато - горы Королевы Мод. Заслуга Амундсена - открытие этих гор. На плато (которое они назвали - «Равнина короля Хокона Седьмого»), после того как часть продовольствия и топлива была израсходована, норвежцы убили 36 собак. Собачьим мясом питались оставшиеся собаки, да и норвежцы с аппетитом ели суп и котлеты из свежей собачины. На самом плато норвежцы поднялись до 3300 метров, а потом начался пологий спуск. (На базу потом вернулись только 12 собак. Это вызвало бурные протесты обществ защиты животных в некоторых странах). Каждый член команды Амундсена имел два костюма: эскимосский из оленьих шкур и лыжный, сшитый из списанных армейских шерстяных одеял. Современные продувки манекенов в аэродинамической трубе показали, что костюмы Амундсена защищали от холода и ветра на 25% лучше, чем используемые другими экспедициями. Перед подъёмом на плато эскимосские костюмы были сброшены.

Норвежцы достигли Южного полюса 15—16-17 декабря 1911 года, преодолев путь в 1500 километров, разбили там палатку и подняли норвежский флаг на высоте 2700 метров. 17 декабря норвежцы повернули на север. По дороге они продолжали убивать собак, и таким образом люди и оставшиеся ездовые собаки питались свежим собачьим мясом, и без проблем добрались до ближайшего склада. В точно рассчитанное Амундсеном время, норвежцы вернулись в Китовую бухту 25 января 1912. Весь поход занял 99 дней.

Но только 7 марта 1912 года в городе Хобарте (Тасмания), Амундсен известил мир о своей победе и благополучном возвращении экспедиции.

Норвежский флаг на Южном полюсе

Амундсен и пятеро его товарищей исчезли 18 июня 1928 в районе острова Медвежий (Баренцево море). Экипаж самолета принимал участие в поисках экспедиции исследователя Умберто Нобиле (изобретателя дирижаблей), потерпевшего крушение при попытке пролететь на дирижабле над Арктикой. 8 апреля 1982 года у острова Медвежий потерпела аварию советская сверхновая атомная подводная лодка-истребитель класса "Альфа". Спустя 7 лет, тоже в апреле, примерно здесь же утонет атомная подводная лодка "Комсомолец".

(Продолжение следует)